эпоху — Ар нуво, которая и стала прародительницей современного авангардизма. Не декадентство, не постимпрессионизм, не неоромантизм, не модерн и символизм начали новое. Как история авангардизма не подлежит деталировке через классификацию отдельных «измов», так и начало ее не «упирается» в очередной «изм». Обстановка рождения авангардизма характеризовалась полиморфностью решений, которые он, кстати сказать, впитал, и это стало его генетическим наследством, проявившимся впоследствии.
Второй период — от дадаизма до поп-арта — стал попыткой принести авангардизм на алтарь искусства. Авангардизм словно захотел превратиться в искусство, заговорить его языком. Не случайно именно в этот период появилась идея перевода живописи старых мастеров на язык авангарда. Стоит вспомнить темы Э. Мане, Рубенса, Веласкеса у Пикассо; темы Милле, Курбе, Сурбарана и итальянских маньеристов у Дали. Кончился период эксперимента, стал складываться язык авангардизма, в какой-то степени адекватный понятию языка старого искусства, но и принципиально другой, не язык форм, конечно, а образов, истолкованных аллегорически-мифологически. Каждое направление 20, 30, 40 и начала 50-х гг. и каждый крупный мэтр давали свою версию такого аллегорического языка. Аллегоризм второго периода авангардизма чувствуется во всем: в медитативной аллегорике Матисса, в поэтической аллегорике Шагала, в гротесковой аллегорике Пикассо, в триумфальной аллегорике Леже, в «параноической» аллегорике Дали.
Характерно, что абстрактное искусство резко отодвигается в сторону от общего хода развития и устремления к фигуративно-образному языку. Сам абстракционизм в этот период «аллегоричен», ибо он саму форму сделал аллегорией на тему чистых форм, а потому стал предельно «формалистичен», потеряв тягу к философствованию, характерную для абстракционизма 1910-х гг. Резко ломается искусство Кандинского, Малевича, Мондриана. Их новый лозунг — внешняя организация форм. В рассматриваемую эпоху аллегоризм абстрактного искусства выразился в двух типах: или «Я компоную» (геометрическая абстракция), или «Я действую» (абстракция действия, ташизм).
Расцвет аллегорического мышления привел к подъему искусства скульптуры, для которой ясность внешней идеи подразумевалась как основа изобразительности (в это время складывается творчество А. Джакометти, Г. Мура, К. Бранкуси, посткубистической школы, О. Цадкина и др.). Второй период развития авангардизма ясен и в какой-то степени изучен (по основным мастерам). В нем много компромиссного, непоследовательного, хотя язык авангардизма стал как-то чище, определеннее. В этом периоде родилась проблема «первых» и «вторых» мастеров, стали выделяться «гении» авангардизма (Пикассо, Дали, Шагал, Поллок), жизнь и деятельность которых интерпретировались аллегорически-мифологически.
Значение личного, конечно, стало выше. Моделирование образов шло через художников, больше высказывалось доверия к «Я», что приводило к отказу от универсальных идей. Аллегорический язык этой эпохи был архетипален, но прочитывался индивидуально. Поэтому совершенно по-другому возникали группы. Самой представительной была сюрреалистическая группа, сложившаяся к 20-м гг., но представлявшая собой сумму индивидуальностей, а не родственный конгломерат активных натур (как было, например, в кубизме, футуризме и др.). Бесконечные конфликты между членами этой группы во многом и составляют историю сюрреализма в целом.
Дада, завершившее первый из открывшее второй период авангарда, и поп-арт, стоявший на рубеже второго и третьего периодов, имеют в его истории принципиальное значение. Они схожи между собой, их типологическая общность определялась самой исторической функцией — систематическим разрушением предшествующей модели авангардизма, очищением метода от сковывающей его стилистики, предоставлением возможности создать новый тип авангардизма. 3fn направления занимали промежуточные места между большими этапами авангардизма и при этом, в известной степени, конечно, были самостоятельны.
Известное сходство между дадаизмом и поп-артом сказывается в их принципиальном, глубоком эклектизме, если так можно выразиться. Собирая все более или менее живое (с точки зрения авангардизма) из предшествующей практики, они как бы представляли собой «энциклопедии авангардизма» за предшествующий период. Р. Гюльзенбек писал в 1920 г.: «Совместная работа художников в «Кабаре Вольтер» заключалась в том, что они сосредоточили в своих руках последнее развитие артистических способностей авангардизма». Тут были опыты экспрессионизма, кубизма, футуризма, абстрактного искусства. Но все эти элементы прошлых «измов» были переиначены уже по-своему. Поп-арт вобрал в себя из предыдущего периода развития авангардизма элементы абстрактного экспрессионизма, адаптировал идею «увеличения фрагмента» Ф. Леже, заимствовал методу репрезентации сюрреализма, опыт американского посткубизма. Среди других общих черт дадаизма и поп-арта можно отметить и то, что для них характерна жестикуляция «называния» явления — или ради его отрицания, или ради его утверждения. В их «эстетике» связаны «факт» и «действие». Развитие дадаизма и поп-арта не было кратким. Около 10 лет развивались и то и другое направления. После их завершения менялась структура авангардизма, а точнее, система его ценностей и основных представлений. Процесс этот был затяжным, и насколько долог он был, настолько долго и «срабатывали» эти направления.
Однако порой значение сходства дадаизма и поп-арта слишком преувеличивается и утрируется, в результате чего получается, что поп-арт лишь версия дадаизма, его эпигон. Вместе с тем различие этих направлений наблюдается в главном — в их отношении к действительности.
Дада говорило всем «Нет!», поп-арт говорил «Да!». Дадаизм стремился к отрицанию всего, уверяя, что лишь выявляет кризисную ситуацию самого общества, поправшего в первой мировой войне все ценности гуманизма. А потому дада проповедовало «тотальный нигилизм». Р. Гюльзенбек писал: «Дада — это сборный пункт абстрактной энергии, постоянное «анти». Функция деятельности дадаизма — довести до полного распада то, что они видели в процессе распада — искусство, этику, религию, политику, профессиональную деятельность и т. п. Дада поэтому и представляет постоянный скандал, уничтожение логики.
Поп-арт, который Гюльзенбек назвал «незаконным наследником дада», отличался от дадаизма каким- то сразу чувствующимся вкусом удовлетворенности окружающим миром. Критик Дж. Рабловски замечает, что лидеру поп-арта Э. Уорхолу «нравится наш мир, он принимает его как есть». М. Козлоф называет Уорхола «великим соглашателем и одобрителем».
Рис. 6. П. Блейк. Бо Диддлей. 1963
Таким образом, отмечая сходные черты дадаизма и поп-арта, не следует забывать об их принципиальном различии в восприятии мира, различии, порожденном как внешними (по отношению к системе авангардизма) условиями, так и внутренними моментами. Поп-арт стоял по отношению к дада на более высоком уровне развития, имел значительную предысторию, ставил перед собой специфические задачи: формирование нового языка, адаптацию новых понятийных и визуальных стереотипов, тиражируемых средствами массовой информации, изучение вопроса функционирования своей продукции и т.п.
Авангард, заметим, не был удовлетворен поп-артом, который воспринимался как стиль «переходный» (Р. Гамильтон). В середине 60-х гг. настает время перемен, время пост-поп-арта. Оно открывает какие-то новые глубокие сдвиги внутри авангардизма, сдвиги, пугающие даже его апологетов. Г. Рид, увидев образцы нового искусства, смог сказать об упадке и конце культуры. Но в авангардизме мысль о «конце культуры» была основной с самого его начала. Правда, отрицание культуры принимало постоянно все новые и новые формы. Третий период развития авангарда — неоавангард.
Если попытаться определить этот период в целом, его стоило бы назвать периодом концептуальным, и не потому только, что одно из авторитетных течений внутри него избрало уже себе это имя. Кончились философская символика и дадактическая аллегорика. Художники занимаются только чисто интеллектуальной интерпретацией.
Неоавангард заканчивал свой путь медленно, растянуто, повторяясь. В нем есть какое-то ощущение «усталости», но одновременно и систематичности. Он шел к самоликвидации, повторяя то, что было до него. У неоавангардизма появляются свои дада и поп-арт.
