один. Получив достойный отпор, — он ткнул пальцем в мой шрам, — ты бежал.

— Шериф — это такой молодой, с неприятной мордой? — уточнил я.

— Он самый.

— Ну да, было дело, только не в лесу и не ночью, — рассмеялся я. — И этот шрам оставил вовсе не он.

— Расскажи поподробней, — потребовал он.

Я живописал ему происшествие в доме Тольда, не приукрасив абсолютно ничего и ни капли не соврав.

— Никогда не верил в басни этого крысеныша, — мрачно ухмыльнулся он. — Безобидного бродягу избить — тут он герой, а вот с мечом в руках никто его отродясь не видел!.. Но за твою голову назначена награда.

В дверь резко постучали.

— Старшина Перри, открой дверь, пока мы не вынесли ее! — потребовали снаружи.

— Хочу увидеть того, кто вынесет мою дверь! — осклабился он. — Заклятия стоили дороговато, зато никто из непрошеных гостей пока не выжил. Видел кровь возле входа?

Я кивнул.

Старшина двинулся к выходу, прихватив по пути большой меч.

Скоро к нам присоединился сухопарый разодетый человек с крохотными глазками-буравчиками. За ним с опаской вошли около десятка солдат.

— Старшина Перри, — уверенно заявил сухопарый, — мы пришли за беглецом. Ты получишь половину награды.

Мне подобный расклад не понравился, и я положил руку на меч.

— Старшина Берн, — кивнул Перри, — почему бы тебе не передать жирной свинье, раздающей награды, что когда я встречу его крысеныша, то с радостью сверну ему шею?

— Старшина, — неприятно улыбнулся Берн, — ты собрался спорить с очень могущественными людьми.

На Перри напал смех — словно он услышал новый пошлый анекдот. Отсмеявшись, он взмахнул мечом и прорычал:

— Я — старшина первого отряда Лоренгарда! Даже в моем ногте больше власти, чем у всех местных боровов!

Прозвучало не очень изящно, зато весьма солидно. Солдаты попятились к выходу.

— Старшина. — куда более мирно заговорил Берн, — около трех месяцев назад было совершено нападение на дом достопочтенных торговцев. Их всех прирезали, а дом сожгли. Мы думаем, что он, — Берн кивнул на меня, — был одним из нападавших.

— Так это ты опередил меня на мертвых болотах? — Перри заглянул в мои глаза.

— Не знаю, — пожал я плечами, стараясь, чтобы слова звучали как можно искреннее. — Точнее, не помню: несколько недель сплошного беспамятства. Может, я, а может, и нет.

— Убирайся, Берн, — ровно произнес Перри. — пока не присоединился к «достопочтенным торговцам».

Берн яростно сверкнул глазами, но, ничего не ответив, поспешил удалиться за солдатами.

— Берн из тех, кто предпочитает гоняться за головами, забыв о Лоренгарде. А когда-то был хорошим воином! — невесело усмехнулся Перри.

— Э-э, старшина… — начал было я, но он перебил:

— Для всех, кто в моем отряде, я просто Перри.

— Хорошо, Перри. — Мне стало намного легче, скованность пропала. — Когда выступает армия?

— Как только наместник Лоренгарда отдаст команду. — Он пожал широкими плечами. — А пока будем жить и веселиться… Но сперва переоденься.

Перри нашел подходящую рубаху — такую же, как у него самого. От прочих, виденных мной на улицах, она отличалась тем, что зеленый дракон на синем поле был обведен красной каймой.

Аой, аой и акай…

Что можно сказать об этом жутком сочетании? Не самые мои любимые цвета!

Перри решил представить меня отряду. Твердо зная, что ничего хорошего из этого не выйдет, я радостно рявкнул: «Конечно!» И церемония состоялась в одном из паб-кролов.

Наутро, пытаясь восстановить детали знаменательного события, я одновременно силился понять, почему так отчаянно болит плечо. Терзал извечный вопрос: где же она, моя легендарная золотая середина?! Ведь могу не пить подолгу, но уж если расслабляюсь, то непременно до поросячьего свинства!

Я скинул с лица плащ и открыл глаза. Яркий свет немедленно усилил молоты в гудевшем черепе.

Тихо застонав, я слез с кровати, прошел пару шагов и едва не рухнул на пол, запнувшись о боевой таран, который упорно не желал покинуть комнату, никак не помещаясь в дверном проеме. При вселении я спрашивал Перри, как он умудрился его втащить, но вразумительного ответа не дождался. Пнув таран, вышел вон.

Перри сидел перед камином и увлеченно что-то жевал. От запаха еды мне стало плохо.

— Перри, убей меня, — жалобно попросил я. — Только быстро.

Вместо ответа он протянул кувшин. Принюхавшись, я стал жадно пить горькое рубиновое вино, чувствуя, как жизнь с каждым глотком возвращается.

Утолив дикую жажду, вопросительно уставился на старшину.

— Ты вчера славно повеселился, — равнодушно поведал он.

— Ни хрена не помню, — признался я. — И что было?

— Ты учинил драку, а потом я оттащил твою безжизненную тушу домой, — голос Перри по-прежнему звучал без эмоций.

— Я — драку?!

Мне и в самом деле в такое верилось с трудом, поскольку я всегда считал себя стопроцентным пацифистом.

— Чего это вдруг? — Я решил выяснить горькую правду до конца.

— Не поделил с одним хлыщом девку.

— И из-за этого полез в драку?! — Я поднял глаза к небу — ну, то есть к грязному потолку. — Надеюсь, она таки досталась мне?

— Если бы ты не рухнул, получив кружкой по голове, то, возможно, досталась бы.

Я осторожно потрогал затылок и обнаружил внушительную шишку.

Перри пододвинул тарелку:

— Ешь, пора на службу.

— Какую службу? — не понял я, рассматривая еду и размышляя, стоит ли рисковать.

— Пока не пойдем на Солонар, — ответил он, — мы патрулируем город. Деньги просто так никому не платят.

Ну, служба на то и служба…

Я осторожно дотронулся до поврежденного плеча, и огонь сразу охватил руку. Еле выдохнул, подавляя стон.

— Болит? — неожиданно участливо поинтересовался Перри.

— Есть немного, — хмуро отозвался я.

— Многие считают тебя психом. Другие уже уважают. Третьи завидуют и кричат, что сделать то же самое — раз плюнуть.

Я взял тарелку, вгрызся в бекон с хлебом, добил остатки вина в кувшине и лишь после этого поинтересовался:

— Перри, а что случилось до драки?

Он равнодушно пожал плечами:

— Сидели, пили. Долго и много. Тебя спросили, откуда твое клеймо. Ты ответил, что оно исчезнет прямо