(ну почти все) эти события широко освещались и толковались прессой. Теперь от журналистов стали требовать остроты, проблемности и сенсационности, поэтому «неформальные молодежные группировки» оказались одной из излюбленных тем наряду с частным предпринимательством и разоблачением бюрократов. Обычно статья начиналась с возмущенного письма представителей старшего поколения или описания мрачного бункера «металлистов» (варианты: инфернальной дискотеки, притона балдеющих хиппи). Затем следовало интервью с несколькими молодыми аутсайдерами, где выяснялось, что не такие уж они порочные, а просто хотят отличаться от других. В конце обязательная мораль: нет, мы не можем запрещать это движение, надо в нем разобраться, надо организовать ребят... Это было схематично, не очень глубоко, но все равно приятно. Впервые я стал наблюдать «альтернативную» молодежь за чтением нашей прессы*.
* После гастролей «UB-40», когда стражи порядка запрещали публике танцевать в зале, несколько газет опубликовали сердитые статьи, осуждающие милицию и задающие вопрос: разве танцевать на концерте так опасно?! Такого раньше тоже не было.
О самом роке тоже стали писать все и одинаково. Пожилые композиторы, комсомольские руководители и культур-функционеры — все били себя в грудь и восклицали: «Да! Это интерес-но! Это нужно молодежи!» Наиболее самокритичные признавались: «Недооценили вовремя... Действовали не теми методами...» Те, кто еще недавно квалифицировал рок как «музыкальный алкоголизм», креатуру западных разведслужб, наверное, чувствовали себя неловко.
Особая помпа развернулась вокруг «Аквариума». У компании Боба было все, чтобы стать героями дня: талант, интеллект, популярность, мученическое прошлое и спокойное настоящее. После показа полуторачасовой программы «Аквариума» в субботу вечером по Центральному ТВ все были в восторге: какие милые, интеллигентные молодые люди! Борис Гребенщиков, того ли ты ждал? «Я не хочу идти по пути Макаревича, но что же мне делать? И чего не делать?» — отвечал лидер «Аквариума», едва отдышавшись после очередного интервью корреспонденту центральной газеты. «Я готов быть сердитым — разозли меня чем-нибудь».
Причины для того, чтобы быть сердитым, разумеется, оставались. Даже в шумной пророковой кампании были видны черты показухи и неискренности, старая болезнь громких слов и боязни сделать что- то реальное... Конформисты, монстры — все за рок! Вышли две статьи по поводу альбома «Красная волна» (обе написаны неким М. Сигаловым), выдержанные в типично «зубодробительном» стиле — но за рок! Раньше бы обвинили в «предательстве» отщепенцев-музыкантов, теперь же лицемерный гнев обрушивался на подлую американскую «пиратку»*.
* К тому времени Дж. Стингрей уладила вопрос о правах, заплатила советскому агентству штраф и начала новый «официальный проект».
Старый казенный дух активно мимикрировал под новые веяния, и это было опасно.
Что до давно загнившей так называемой «советской песни»**,
** Устоявшийся термин, до сих пор противопоставляемый и року, и даже танцшлягерам. Под «советской» здесь понимается, скорее, нечто напыщенно-ходульное, мало изменившееся со сталинских времен.
то она вовсе не собиралась легко капитулировать и уступать суверенное место «наверху» — громкие имена, титулы и большие деньги продолжали играть немаловажную роль. В ноябре 1986-го по телевидению была показана великолепная сатирическая рок-программа «Веселые ребята», главный посыл которой: молодежи нужна собственная музыка (и она у нее есть!), поэтому не надо навязывать ей казарменные стандарты***.
*** Одна из шуток передачи: в помпезном концертном зале на сцену выходит огромного роста, до потолка, конферансье и объявляет: «Музыка Союза композиторов, слова Союза писателей: „Песня!”»
Программа была подвергнута суровой критике за «вбивание клина между поколениями...». Во время другой съемки «Центр» исполнил «Бесполезную песню» — приговор нашей «массовой продукции»:
Этот номер не был включен в передачу... Так что противоборство подспудно продолжалось.
Хитом сезона в Москве стала песня «Звуков Му» под названием «Союзпечать»:
Один из главных постулатов социалистического реализма — показать, как в классическом романе Горького «Мать», героя в его диалектическом революционном развитии. Вот, пожалуйста.
Я сыграл со «Звуками Му» на гитаре на концерте, посвященном первой годовщине «Рок-лаборатории». Шоу закончилось невиданной оргией: Петр Мамонов лежал, свесив ноги со сцены, а девушки из публики лизали его черные лакированные ботинки. Перед ними выступала истеричная блюзовая группа «Вежливый отказ», разбросавшая по сцене куски сырого мяса... Открытие сезона в Ленинградском рок-клубе (в присутствии некоторых членов «UB-40»): «Аукцыон» показал новую программу «В Багдаде все спокойно», включающую танец живота и откровенные намеки на афганскую войну; «Игры» долго тянули припев со словами «Ничего родного, ничего святого»; «Телевизор» закончил свое отделение «Революцией» Джона Леннона и обещанием осуществить ее на деле; «Аквариум» начал выступление с требования очистить зал от дружинников и спел реггей «Вавилон», во время которого вся публика встала на сиденья кресел и пела хором. Дисциплинированная рок-община начала входить во вкус раскрепощенности.
