неестественно и безвкусно. «Ария» не побоялась готической символики и агрессивных устремлений, но ввела это все в выигрышный контекст: скажем, призывая повергнуть «тысячеглавого убийцу-дракона», она имела в виду борьбу за мир, а песня «Здесь куют металл», приводящая в экстаз всех «металлистов», скромно повествовала о тяжелом трудовом процессе в кузнице.

Единственное, в чем профессионалы сделали явный шаг вперед, — это в плане «сценичности»: модные костюмы, грим, конвульсивные движения... Все это более или менее соответствовало мировым видеостандартам. На западных корреспондентов это произвело впечатление: судя по пресным передачам телевидения, они представляли себе все еще более убого и дисциплинированно... В целом «Рок-панорама», этот парад бескрылой вторичности, не оставила никаких сомнений в том, что советский филармонический рок твердо вышел на рубежи ширпотреба и утерял всякую связь с духовными и интеллектуальными корнями движения.

Казалось, наша рок-элита получила щелчок по носу — главный приз фестиваля и симпатии публики завоевала «Браво», единственная любительская группа, выступившая на «Рок-панораме». Однако они были вполне довольны собой, и главное, что их волновало, — это престижный статус, заработки и количество аппаратуры. Лишь очень немногих (в частности, дальновидного Стаса Намина) интересовало, что делает новое поколение, — амбиции остальных не шли дальше гарантированного сегодняшнего успеха у развлекающихся подростков. Кризис? Какой кризис?

Я не испытывал злорадства в связи с триумфом «Браво». Было даже грустно оттого, что музыканты моего поколения, судя по всему, положили зубы на полку. Смена и даже антагонизм поколений — естественная вещь, но было не очень приятно убедиться в этом воочию. Тем более что речь шла о такой идеалистической штуке, как рок, и о моих друзьях. Похоже, что повествование о героях 60-х и 70-х уже можно было заканчивать в стиле эпилогов Диккенса... Александр Градский остался самовлюбленным артистом- одиночкой, автором напыщенных рок- баллад и спустя энное число лет был принят в Союз композиторов*,

с высоты которого читал нравоучения неграмотным рокерам. Андрей Макаревич постепенно отошел от рока и как талантливый бард радовал своих сверстников и часть ностальгической молодежи. Алексей «Уайт» Белов переходил из одного московского ресторана в другой, и уже никто не приходил туда специально, чтобы его послушать... Я буду рад, если будущее хоть в чем-то меня опровергнет.

Не дожидаясь концерта лауреатов «Рок-панорамы», я отбыл в Тарту. Стояла солнечная погода начала мая. Я не ждал больших открытий. Тартуский фестиваль обещал общее расслабление и классную традиционную музыку. Ожидания оправдались. «Рок-отель» присовокупил секцию модных инструментов и сыграл великолепную программу ритм-энд-блюза в неотразимом стиле «Братьев Блюз». Юри Розенфельд из «Мюзик-сейф» подтвердил репутацию самого тонкого в стране блюзового гитариста. Даже Пеетер Волконский выступил менее радикально, чем обычно; его сюрпризом этого года стала полупародийная интерпретация песен Франца Шуберта... Весь фестиваль можно было сравнить с комфортабельным лимузином, медленно идущим на мягких рессорах по хорошему шоссе. Как контраст вечной тряске русского рока это было приятно.

Несколько новых групп выступило на «малой сцене» фестиваля, в зале Сельскохозяйственной академии. Костюмированный панк «Старшая сестра» (остатки «Туриста») громко назвали себя основателями стиля «прими-фу-ту» («примитивный футуризм», как вы понимаете), но им недоставало завода и умения играть. Эти качества были у «Т-класс» («Пропеллер» с новыми вокалистами), но они играли стандартный хэви метал. Больше всех мне по-нравился оркестр «Модерн Фокс» — ни одного электрического инструмента, даже с тубой вместо баса, и репертуар из свингов и шлягеров довоенного времени, исполнявшихся на эстонском, английском, немецком, польском и русском языках... Хорошая стилизация и хорошее шоу.

В середине фестиваля, в День Победы, имел место огромный «Концерт мира» на одной из центральных площадей города. На спешно построенной деревянной сцене друг друга сменяли все знаменитости эстонского рока — Иво Линна, Гуннар Грапс, Сильви Врайт и другие, а под конец все они выстроились вместе и в славной традиции благотворительных хоров рок-звезд исполнили сочиненную Петером Вяхи из «Витамина» песню под названием «Один ритм, одна мелодия». Я грелся на солнышке около сцены, и все выглядело очень и очень трогательно. «Молодцы эстонцы, — думал я, — как у них все складно получается. Нашу тусовку так не сплотить...» Впрочем, почему бы и нет? Был бы хороший повод. Трагедия Чернобыля была у всех на устах, и идея буквально витала в воздухе. Наша беспомощность и бесполезность в этой драматической ситуации не давала покоя. Большой рок- концерт в помощь Чернобылю!.. Идея созрела. Вернувшись в Москву, 13 мая я пришел к Алле Пугачевой.

Об этой замечательной особе стоит немного рассказать — хотя ее удивительная карьера и жизненные приключения заслуживают отдельной книги. С 1975 года, когда Алла в возрасте 26 лет выиграла поп- конкурс в Болгарии, она остается недосягаемой звездой советской эстрады. Фактически она изменила лицо нашей поп-музыки: после десятилетий господства гладких манекенов-исполнителей на сцену ворвалась взбалмошная рыжеволосая фурия с человеческим голосом, свободными манерами и извечными любовными проблемами. Публика затаила дыхание, влюбилась, заголосила в восторге и заплакала. Пугачева стала социальным феноменом. Самая популярная женщина в стране, где героями до сих пор были сильные мужчины — космонавты, полководцы и политические деятели.

Лично я никогда не был страстным поклонником поп-кабаре, это просто не в моем вкусе, но талант и странное обаяние Пугачевой — несомненны. Что еще важнее, Алла — интереснейшая личность, более глубокая и неоднозначная, как мне кажется, чем ее песни. И хотя ее часто обвиняют в «дурном вкусе», она вовсе не буржуазна, скорее наоборот. Для примера лишь одна маленькая история. В конце 70-х западногерманское телевидение захотело снять интервью с «советской суперзвездой», и обязательно у нее дома. Алле было неудобно принимать иностранцев в своей маленькой квартирке на захудалой московской окраине; она договорилась с одним обеспеченным композитором, приехала к нему со своей маленькой дочерью, переоделась в халат и разыграла хозяйку. Спустя некоторое время розыгрыш раскрылся, и немецкий корреспондент был настолько шокирован, что сам стал «пробивать» новую квартиру для знаменитой артистки, за что она ему по сей день благодарна. Такова подоплека легендарных апартаментов Аллы Пугачевой на улице Бэрького.

Именно там мы сидели и обсуждали новый проект. Алла была «за», и после некоторой «телефонной» подготовки мы пошли в Центральный Комитет КПСС, в отдел А. Н. Яковлева. Для нас обоих это был первый визит, но Алле даже не понадобилось показывать документы, часовые на входе ее узнали... Идея была одобрена, и даже более того. «Мы так понимаем, что это инициатива самих молодых артистов, поэтому проводите концерт сами — так, как считаете нужным. Не надо никакой заорганизованности. Если возникнут какие-нибудь проблемы — звоните, мы вас поддержим». Тот факт, что выступать должны именно рок- группы, не вызвал никаких возражений. Когда мы, набравшись смелости, спросили: «А нельзя ли позвать на концерт ведущих западных артистов — Брюса Спрингстина, Стинга?» — ответ был: «Почему бы и нет?» — «Может быть, пригласить Майкла Джексона?» — вежливо предложил один из сотрудников. Было высказано единственное — и абсолютно верное — пожелание: «Постарайтесь, чтобы ваш концерт не выглядел как „пир во время чумы...'».

Надо сразу оговориться: вопрос об иностранных гостях всерьез так и не встал. Здесь, в отличие от наших внутренних дел, мы могли действовать только по официальным каналам — через Министерство иностранных дел и Госконцерт. А это очень долго. Фактор времени играл решающую роль, и мы назначили концерт на ближайший возможный срок — 30 мая. Место — самый большой в Москве крытый стадион спорткомплекса «Олимпийский», на тридцать тысяч мест. То есть на все дела у нас было ровно две недели.

В тот же день мы начали звонить группам. Никто не задавал дежурных капризных вопросов типа: «А кто еще будет играть?» или: «А какими мы будем по счету?» Все отвечали: «Да, конечно», — и без комментариев. «Автограф», «Браво», «Круиз», Александр Градский, Владимир Кузьмин и, конечно, Алла и ее «Рецитал». На следующий день в «штаб концерта» (квартиру Пугачевой) начали звонить другие группы, тоже желавшие участвовать в «Счете № 904»*,