как на выходе из гостиницы снова встретил американцев. Они ждали меня на крыльце.

– Мухаммед сказал, что в качестве компенсации завтра ты будешь нырять с нами ещё раз, – сообщила мне Эрика.

– Я бесплатно не работаю, а с американцев теперь беру двойную таксу и расписку, что они готовы смириться с «нечеловеческими» условиями неамериканского быта, – парировал я. – И завтра у меня, кстати, выходной. На пляж пойду загорать и купаться.

– Только попробуй, – заверещала она. – Я подам на тебя в суд.

– Давай! – согласился я. – Отличная идея! Суд, если ты не знаешь, находится сразу за мечетью, только туда без паранджи баб не пускают. Совершенно не признают, понимаешь, сволочи судьи, американских стандартов. Просто дискриминируют женщин, я бы сказал.

И тут Эрика, громко завизжав, кинулась на меня с кулаками. Я поймал её за шиворот, развернул и пинком под зад отправил «погулять» на улицу. Визг мгновенно прекратился, я посмотрел на свиту скандалистки. Парни, оцепенев, застыли, глядя на меня с восторгом и ужасом. По их глазам было видно, что я только что подписал себе приговор как минимум о пожизненном заключении в тюрьме самого строгого режима. О таком «свойском» отношении к женщине они даже мечтать, судя по всему, не могли в своей Америке. Стандарты, видать, не позволяли. Эрика, похоже, тоже не была готова к такому повороту событий: она растерянно сидела прямо посреди дороги с широко раскрытыми от удивления ртом и глазами. Я, не прощаясь, направился ужинать.

…Эрика догнала меня уже на набережной.

– Эб, извини меня, – запыхавшись, пробормотала она. – Прости, пожалуйста. Я была не права. Просто Мухаммед сказал, чтобы мы тебе передали… но ты же не виноват, что у него все плохо организовано в дайвинг-центре, и, конечно, отдуваться за него ты не обязан.

– Да я и не собираюсь, – хмыкнул я. – Я же у него даже не работаю. Я вообще фрилендер.

– То есть, если ты откажешься, тебя не уволят? – спросила она.

– Нет, поэтому вы со своими претензиями пролетаете.

– Это хорошо. Ты пойми, мы же не хотели навредить тебе, просто у нас в Америке принято везде высказывать открыто свое недовольство, потому что это приводит в итоге к улучшению качества обслуживания клиентов.

– Буду у вас в Америке – учту.

– Не обижайся, пожалуйста… ну, хочешь, я угощу тебя ужином, – вдруг предложила Эрика.

– А потом потребуешь вернуть деньги, потому что продукты и технология приготовления блюд не соответствуют четыреста двадцать шестому параграфу Госстандарта США?

– Не буду. Обещаю! Пускай в Африке все будет так, как принято в Африке. Правильно?

– Ого! А тебя с такими изменениями в сознании обратно домой-то в Америку пустят?

– У нас в Америке, между прочим, настоящая свобода, и каждый может иметь любое собственное мнение по любому вопросу…

– Вижу, что пустят, – успокоился я. – Изменения поверхностные, ствол не задет. Ну, давай, приглашай меня на ужин.

– Тогда выбор ресторана за тобой, – она взяла меня за руку, – ты же здесь местный.

Сначала я из мести хотел отвести её в какое-нибудь любимое «Юлино» место, но сжалился и остановил свой выбор на одном вполне респектабельном ресторанчике «для туристов». Мы сели в уголке с видом на море.

– Будешь пить водку? – спросила Эрика.

– Виски «Рыгал», – ответил я.

– Ты, русский, пьешь виски, а не водку?

– А ты, как истинная американка, сейчас закажешь себе гамбургер?

– Нет, пожалуй, хот-дог и кока-колу, – улыбнувшись, подыграла она.

– Ну, тогда мне икры и балалайку.

Найдя, таким образом, общий язык, мы принялись весело болтать, подкалывая друг друга. Удивительно, но Эрика оказалась «своей», и не прошло и получаса, как я уже звал её просто Эриша, а она меня Эби. У нас возникла любовь с полпинка в самом прямом смысле этого слова, и она тут же поселилась у меня, бросив свой пятизвёздный отель. Что её во мне привлекло, я понял немного позже. Я был первым нестандартным мужиком в её жизни. Практически «крокодил Данди». Ну, а что нравится им в их американских киногероях: те тоже плюют на правила, начальников и т. д.