состоянии.

Как только за спиной стихли детские голоса, Керекеш бережно поставил щенка на землю. Щенок, поджав хвост, галопом помчался к дому.

Керекеш вернулся в квартиру расстроенный и по здравом размышлении пришел к выводу, что успех, достигнутый сегодня, в общем, равен нулю. В конечном счете все свелось лишь к нескольким наблюдениям, о которых он сообщит Беате и Жолту.

Взглянув на часы, Керекеш прошел в комнату брата. Тибор был на ногах и не спеша потягивал палинку.

– Ты уже дома? – в замешательстве спросил Тибор, и по его смущению легко было догадаться, что сам он только что встал.

– Как ты себя чувствуешь? – приняв вдруг веселый вид, спросил в ответ Керекеш.

– Спину слегка покалывает.

– Завтра я тебя покажу ревматологу.

– Не надо. Зачем?

– Ладно. Мы еще это обсудим. Вот что, Тибор. Сейчас девять часов. Прошу тебя часов в одиннадцать погулять со щенком в саду. Хорошо?

– Ну конечно. О животных нужно заботиться. Я не забуду, не беспокойся. А щенок дорогой. Очень дорогой. За него, должно быть, немало денег заплачено, – говорил Тибор, с ребяческой хитрецой косясь на брата.

– Сейчас он спит. Но в одиннадцать…

– Щенок дорогой, – сказал снова Тибор.

– Да, – отозвался Керекеш.

– Лежит себе тихонько на месте, не лает. Прекрасный, спокойный щенок. Я очень этому рад.

– Завести тебе часы на одиннадцать?

– Вообще-то не нужно, но если ты хочешь…

Керекеш поставил будильник на четверть двенадцатого.

– Пожалуйста, не забудь, – сказал он на прощание, – иначе щенок напакостит. До свиданья!

– Погоди! Я хочу знать, какой породы собака.

Керекеш с кислым видом ответил (по его приблизительным подсчетам, Тибор спрашивал об этом не менее пятнадцати раз):

– Это пойнтер. Английская легавая.

– М-гм! Значит, пойнтер. Так я и думал. Собака охотничья. Да?

– Да.

– Ты собираешься охотиться?

– Я не собираюсь охотиться.

У Тибора блеснули глаза. Так он и знал. Охотничья собака, с которой на охоту не ходят. Легкомыслие в духе века.

– А как зовут щенка? Кажется, я забыл, – спросил Тибор.

– Зебулон.

– Значит, Зебулон. Собаку зовут Зебулон, – сказал Тибор подчеркнуто.

Керекеш не прореагировал и ушел, а Тибор тут же отхлебнул палинки и уселся разгадывать кроссворд. Он натянул на костистый череп узкую белую резинку, на которой держались его очки со стеклами в восемь диоптрий, и улегся локтями и грудью на стол; в таком положении ряды черно-белых квадратов находились в приличной близости от его носа. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он смотрит не глазами, а носом. Нос-огурец прилежно ползал по клеткам кроссворда. Усеянные веснушками костлявые руки время от времени вписывали в квадраты несколько кособоких букв.

За дверью послышался тихий визг.

Тибор усмехнулся.

– Зебулон что-то лепечет, – сказал он с восторгом.

Несколько секунд старик прислушивался. За дверью была тишина. Нос Тибора вновь задвигался по клеткам кроссворда, но уже гораздо медленнее.

– Дорогая собака, – забормотал Тибор, вдруг направляясь к кровати. – Охотничья собака, которая никогда не узнает охоты. Кто видел такое?

Полусонный, он опять усмехнулся.

Будильник прозвонил в четверть двенадцатого. Для чего – неизвестно, потому что на трескучий, назойливый звон ответом был негодующий храп.

Зато Зебулон, услыхав звонок, моментально вскочил на ноги. Он бросился к двери, черным носом прижался к щелке и принюхался. Звон не издавал ни малейшего запаха и вскоре утих совсем.

Зебулон подождал еще, потом широко зевнул и побрел к своему коврику. По пути он заметил, что дверь в комнату приоткрыта.