его бабушка, сидела во главе стола, величественная, как всегда, одетая по моде прошлого века. По правую руку от бабушки сидела ее давняя неизменная компаньонка мисс Каттер, которую он про себя окрестил Попрыгунчиком из-за привычки перескакивать с одной темы на другую и оставлять после себя полнейшее смятение. У буфета расположилась его сводная сестра Клэрис, молодая женщина под тридцать, красивая, с сильными чертами Фицаланов и грозными черными бровями.

Эта устрашающая грозность была характерна для всех Фицаланов, включая и его самого, поэтому, когда Фицаланы затевали сражение, те, кто поумнее, спешили в укрытие.

Бабушка заметила его первая.

– Ну, – сказала она, – не стой там как лакей. Входи, входи!

Брэнд послушно подошел к бабушке и поцеловал ее в пергаментную щеку.

– Ваша милость, – пробормотал он с уважением, приправленным иронией.

– Ты с каждым днем становишься все больше похожим на отца, – заметила бабушка.

Их глаза встретились. Его изумляло, что теперь он искренне обожает эту воистину грозную даму, которая в юности выводила его из себя. Очевидно, возраст смягчил его.

– Туше, – пробормотал Брэнд, и бабушка слегка усмехнулась.

– Итак, – подала голос Клэрис, – блудный сын вернулся. Чем мы обязаны такой честью?

– И тебе доброе утро, Клэрис, – любезно отозвался он и поздоровался с мисс Каттер.

Мисс Каттер, обеспокоенная невежливым тоном Клэрис, вмешалась:

– Какой же он блудный сын, леди Клэрис? Брэнд уехал из Прайори и нажил состояние, как этот милый мистер Льюис, занявший место Сойера. Он, конечно, не местный, но говорят…

Бабушка взяла ситуацию в свои руки.

– Лотти, – решительно сказала она, – пожалуйста, позвони в колокольчик, чтобы Хартли принес свежего чаю.

– В чайнике еще есть чай, – ответила мисс Каттер.

– Да, не стоит тревожить Хартли, – отозвался Брэнд. Бабушка кивнула. Ее взгляд обратился к Брэнду.

– Итак, мы слышали, ты решил заняться политикой? Сядь и расскажи мне об этом.

У ее светлости, как он знал, имелись свои способы выяснения происходящего, поэтому он как можно более сжато поведал ей о своих планах. Это вызвало лишь умеренный интерес, до тех пор пока он не упомянул, что открыл дедушкин дом и собирается поселиться там до окончания выборов.

Бабушка слышала, что дом открывается, но не знала, что Брэнд намерен жить там столь продолжительное время.

– А чем тебе не подходит Прайори? – спросила она, вперив в него свой пристальный взгляд.

Помешивая чай, Брэнд воспользовался моментом, чтобы привести мысли в порядок. Он не хотел жить в Прайори, потому что ему нравилось быть хозяином в своем доме, а здесь хозяев и без него хватает.

– Я бы не хотел доставлять вам неудобства, мэм, – ответил он. – Ко мне будут постоянно приходить люди, причем и в неурочные часы. Я буду принимать не гостей, а коллег.

– Ой, Бога ради, – прервала его Клэрис, – избавь нас от своих отговорок. Ты никогда не считал Прайори своим домом, а нас – своей семьей. Почему отец сделал тебя попечителем наших капиталов – выше моего понимания.

– Хватит, Клэрис, – велела герцогиня грозным голосом.

Брэнд взглянул на Клэрис и почувствовал раздражение, но не на свою сводную сестру, а на отца. Герцог отдал ее капитал в руки опекуна. Они с мужем могли тратить доход с капитала, но сам капитал был отложен для следующих поколений. Она не могла поносить герцога, поэтому сделала объектом своих нападок опекуна.

Его зять обладал более добродушным нравом. Освальд воображал себя антропологом, что означало, что он обожал копаться в развалинах и древних курганах в поисках артефактов минувших веков. Деньги не имели для него значения, и он, живя в палатке, был бы точно так же счастлив, как и в роскошном доме своей жены. Брэнду очень нравился Освальд.

– Я не просил назначать меня вашим опекуном, – мягко сказал он, – но раз уж так случилось, тебе стоит только сказать, и, я уверен, смогу найти сумму, чтобы удовлетворить разумную просьбу.

– А кто ты такой, чтобы судить, что разумно, а что нет? – сверкая глазами, возмутилась Клэрис. – Это так оскорбительно для Освальда. О, я знаю, что вы все о нем думаете, но вы сильно ошибаетесь. – Нотка триумфа закралась в ее голос. – Возможно, вам будет интересно узнать, что он сейчас в Лондоне, ведет переговоры о продаже одного из своих манускриптов. Он надеется выручить за него крупную сумму.

– Не знала, что поэзия так хорошо оплачивается, – сказала вдова.

– Это история, жизнь Ганнибала! – тут же парировала внучка.

– Премилая, я уверена. – Мисс Каттер, вечная примирительница, поспешила сгладить острые углы. Она расплылась в улыбке. – Убеждена, что дело не в деньгах, а в чувстве удовлетворения. Сколько людей могут написать книгу?

Брэнд осторожно помешал чай, затем поставил чашку на блюдце.

– Я думаю… – начала Клэрис, затем тряхнула головой. – Невыносимо! – возмутилась она и выскочила из комнаты.

После небольшой паузы бабушка вздохнула.