скоро поняла, что в доме Кардвейла двум хозяйкам не бывать, поэтому ушла, повесив нос.

Муж тоже разочаровал ее. Он оказался совсем не таким, за кого она выходила замуж. Тогда он был воском в ее руках, теперь в нем обнаружился стальной стержень, о существовании которого она даже не подозревала.

Возможно, если бы у нее были дети, все повернулось бы по-другому. Ее власть над мужем была бы абсолютной. Но она никогда не хотела иметь детей и предприняла шаги, чтобы этого не случилось. Кардвейл уже давно не входил в ее спальню, и было поздно менять решение.

Мысль о детях заставила Доротею вздрогнуть. Ее мать родила восьмерых детей, и она не пожелала бы этого ни одной женщине. Мама состарилась раньше времени. Когда она оказывалась в интересном положении, то никуда не выезжала и не принимала гостей. Она потеряла интерес к своей внешности и жизни за пределами ее маленьких владений. Ее дети росли, презирая ее.

Нет. Об отсутствии детей Доротея совсем не жалела. Она жалела о том, что ей пришлось помогать девушке, которая сумела настроить против нее мужа. Элли Бранс-Хилл с самого начала была для нее болезненной занозой.

Она долго думала об Элли. Постепенно сковавшее ее напряжение ослабло. Когда она расправится с Элли, Кардвейл станет презирать свою кузину. Никто не захочет сказать о ней доброго слова. Наконец все узнают, какова она на самом деле. Глаза Доротеи блеснули в предвкушении падения Элли и ее братца.

Но чтобы это произошло, ей нужно действовать, осуществить задуманный план.

Она узнала об Элли больше, чем сказала Кардвейлу. Элли поселилась где-то в районе Марилебон. А вот местонахождение Робби оставалось загадкой.

С этой мыслью Доротея встала и дернула за шнурок колокольчика.

На зов явилась молодая горничная, маленькая и стройная. Она была смуглой, а глаза — удивительно светлые. Кардвейл подобрал ее в провинции, буквально умирающую от голода, и взял в дом. Девушка медленно соображала и была немногословна. Кардвейл подозревал, что она сбежала из работного дома или от жестокого хозяина, и надеялся устроить ее в прислуги. Но Доротея, заметив, что уважение к ней значительно возросло, когда знакомые узнали, что она дала приют несчастному созданию, оставила девушку у себя.

Обязанности Морри были необременительными. Она приносила вещи и разные мелочи, бегала с поручениями. Главным ее достоинством в глазах Доротеи было то, что она служила своей хозяйке с рабской преданностью.

— Как тебе идет форма, Морри, — ласково улыбнулась Доротея. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить Морри вымыться и снять свои лохмотья. — Я говорила тебе, что ты со временем привыкнешь, и была права.

Глаза Морри потеплели. Она присела в реверансе.

— Да, мэм.

— Другие слуги к тебе хорошо относятся? Горничная утвердительно покачала головой.

— Хорошо. Хорошо. — Доротея понизила голос. — Его сиятельство ушел?

— Да, мадам.

Доротея ободряюще улыбнулась.

— Ты ведь знаешь мистера Дерби, поверенного лорда Кардвейла?

Морри кивнула.

— Скажи мне, когда он придет. Только не говори другим слугам, что я хочу его видеть. Это наш с тобой секрет, Морри. Понимаешь?

Глаза Морри блеснули. Она любила тайны.

— Я никому не скажу.

— Хорошая девочка. Я знала, что могу рассчитывать на тебя.

Спустя пять минут Морри вернулась.

— Мистер Дерби в кабинете, — прошептала она. Доротея выждала еще пять минут, потом вышла из своей гардеробной.

Полу Дерби еще не было тридцати. Для своего ответственного поста он был молод и получил его по наследству. Он занял место, освободившееся после смерти отца. Старший Дерби был медлителен, трудолюбив, до определенной степени осторожен. Сын оказался его полной противоположностью. Пол был амбициозен и стремился сделать карьеру. С ростом его влияния он все презрительнее относился к хозяину. По мнению Пола, Кардвейл был не компетентен не только в роли хозяина больших владений, но и в роли мужа.

Поскольку во всех своих действия Дерби руководствовался собственными интересами, он добился расположения настоящей хозяйки дома — леди Кардвейл. Несколько месяцев назад они стали любовниками.

Временный кабинет Пола в этом снятом доме находился в задней части. Маленькая комната была не больше каморки для подсобного инвентаря. В ней стояли стол и два кресла, стопки бухгалтерских книг лежали на полу. Его спальня находилась на антресолях, там, где жили слуги. Поэтому сохранить их роман в тайне было трудно. Трудно, но возможно для двух решительных людей.

— Пол, — сказала Доротея, войдя в его кабинет, — я хочу поговорить с вами о реконструкции дома в Мейфэре.

— Да, ваше сиятельство.

От его самоуверенной кривой усмешки у нее участилось дыхание.

— Закройте дверь, — сказала она.

Выполнив ее просьбу, Пол повернулся к ней. Его бесстыжие глаза неторопливо прошлись по ее фигуре.

Теперь, когда никто не мог их слышать, она отбросила притворство и забыла о реконструкции дома.

— Я узнала, что кузина Элли живет где-то в Марилебоне. Если мы найдем ее, она приведет нас к своему братцу.

Доротея не стала вдаваться в дальнейшие разъяснения. Пол не глуп и знает, что делать. Он медленно кивнул:

— Предоставьте это мне.

Она вздрогнула от внезапного возбуждения. Вот человек, который знает, что такое быть мужчиной. Она ощущала опасность, силу и волю, равную своим собственным. Пол ее не разочаровал. Он запер дверь.

Задрав юбки ей на бедра, он сказал низким тягучим голосом:

— Я не могу думать, когда вы так на меня смотрите.

— Тогда не думайте.

Взяв его за голову обеими руками, она прикусила его нижнюю губу своими острыми зубками.

Когда она приоткрыла рот, он хрипло спросил:

— А как же ваш муж?

— Морри скажет мне, когда он вернется. Не волнуйтесь, I Пол. Я все продумала.

Кардвейл недолго пробыл в клубе. Там было слишком много знакомых, желающих услышать о Париже и краже бриллиантов. А он хотел побыть наедине со своими мыслями.

Он прошелся по Сент-Джеймс-Парк, потом вдоль берега реки, не обращая внимания на холод и ветер. Случайно он добрел до конюшни, где можно было взять лошадь. Он знал, где хочет сейчас оказаться. И хотя его собственная конюшня располагалась неподалеку, он нанял верховую лошадь и отправился в Хампстед. Так Доротея никогда не догадается, где он был.

Коттедж принадлежал нескольким поколениям его семьи. Коттедж не слишком верное название. Это было двухэтажное кирпичное здание, без излишних претензий, но приятных пропорций, с участком земли в один акр. Летом, когда буйно цвели сады, воздух благоухал ароматами роз, лилий, жимолости и других цветов, названий которых он не знал.

Сейчас, в зимний день, голые ветки и черная земля вполне соответствовали его пустой и бесплодной жизни.

Поставив лошадь в конюшню, Кардвейл вошел в дом. Слуг здесь не было. За домом присматривал житель ближайшей деревни, приходивший через день. На некритический взгляд Кардвейла, в доме было чисто и опрятно. В отличие от жены случайные пылинки его не волновали.