взял за руку и увлек за собой на кровать.
– Надеюсь, когда-нибудь, когда ты будешь оглядываться на свою жизнь, ты сочтешь все, что делала с другими мужчинами, всего лишь вступлением.
– Не так уж много мне придется вспоминать. Их было всего двое.
Двое? Значит, кроме Герберта, был кто-то еще? Ари внезапно обнаружил, что ужасно ревнует.
– Всего двое? Как же это тебя миновала сексуальная революция? – Слова сорвались с его языка прежде, чем он успел его прикусить. Ну почему он все портит?
– Я была старшей дочерью. Не хотела ставить в неловкое положение отца, если мое имя появится на первой странице газет.
Ари поцеловал ее в лоб, в кончик носа, потом ущипнул губами за мочку уха.
– Знаю о Герберте. А кто был второй?
– Ланс Латроп, мой одноклассник.
Ари расстегивал пуговицы на спине ее блузки, одновременно целуя ее в бьющуюся жилку на шее.
– Латроп – это настоящее его имя?
– Да. И очень известное. У его родителей крупное состояние. Я была по уши влюблена в него три недели.
– Не слишком долго. Что случилось?
Она вздохнула:
– Ланс случился. Я умирала от желания побольше узнать о сексе. И он меня уважил. Это было ужасно.
Ари закончил расстегивать блузку, стянул ее с плеч и бросил на пол.
– Я рад.
– Не слишком милосердно с твоей стороны.
Он спустил с ее плеч бретельки бюстгальтера.
– Я тебя честно предупреждаю, во мне не остается ни капельки милосердия, когда речь заходит о тебе и других мужчинах.
– Эй, никак ты ревнуешь?
– Точно, черт побери, ревную к любому мужчине, который когда-либо смотрел на тебя. – Он расстегнул застежки ее бюстгальтера, и тот упал. Ее груди полностью соответствовали тому, что рисовалось в его воображении всякий раз, когда он глядел на нее. Он нагнул голову и попробовал их на вкус, пока его пальцы расстегивали пуговку, удерживающую ее юбку на талии. Потом встал и притянул ее к себе, позволяя юбке соскользнуть на пол. Нижняя шелковая юбка со свистящим шелестом последовала за ней.
– Господи, какая ты красивая! – хрипло произнес Ари.
– Боюсь, что разочарую тебя.
– Это тебе никак не удастся.
– Я не слишком хороша в постели.
– Кто тебе это сказал?
– Герберт.
Герберт – чертов кретин, мрачно подумал Ари. Если бы этот добрый доктор уже не отправился на тот свет, он бы с большой радостью показал ему дорогу. После всех его высказываний неудивительно, что Пич считает себя чуть ли не фригидной.
– Герберт так боялся микробов, что не…
– Что – что? – проворчал Ари.
– Не признавал французских поцелуев и не любил меня ниже талии.
Ари усмехнулся тому, как она деликатно выразилась. Пусть у Пич двое детей, но опыта у нее, как у школьницы. Его обрадовала мысль о том, что ему первому предстоит открыть ей восторги секса, свободного от предрассудков.
– Я люблю микробов – если они твои, – сказал Ари и, чтобы доказать это, стянул с нее трусики, и они полетели к остальным предметам туалета.
Пояс для чулок, охватывающий ее бедра, и черные чулки, прикрепленные к нему, делали ее невероятно эротичной. Они притягивали взор к кустику рыжевато-каштановых волос у основания бедер.
– Ты – персик. – Ари застонал от желания, потом упал на колени и зарылся лицом в эти курчавые волосы, наслаждаясь ее мускусным женским ароматом.
Пич ахнула от изумления. Она задрожала, а он целовал ее, потом пальцами и языком раздвинул похожие на лепестки складки кожи.
– Тебе нравится?
– «Нравится» – не то слово!
Он снова принялся ее ласкать, на этот раз сильнее.
– Ты хоть представляешь, насколько сексуальна?
– Я не так самонадеянна.
– Ты просто мечта.
Она и правда не имеет понятия о своем невероятном обаянии, думал Ари, пробуя на вкус ее женское естество.
Пич вскрикнула от этой интимной ласки. Он проник глубже, слизывая ее нектар, и она снова закричала. На этот раз громче. Он улыбнулся, затем вернулся к поставленной перед собой задаче. Крик Пич был не слишком громким, но что-то подсказывало ему, что она способная ученица. Она войдет во вкус задолго до наступления темноты.
Пич проснулась рядом с Ари, ощущая себя восхитительно томной. Она бы с радостью провела с ним в постели весь день. Но что поделаешь – долг зовет. Поэтому она все-таки заставила себя встать, разбудить Ари и не поддаться на его ласки.
Она приняла душ и оделась, затем позвонила и заказала завтрак, пока Ари приводил себя в порядок. Они обсудили планы на день и решили, что Пич лучше встретиться с конгрессменами, а Ари сосредоточит усилия на бывших сотрудниках Блэкджека.
Несколько часов спустя Пич брела к кабинету очередного сенатора в полной уверенности, что встреча с ним окажется столь же бесполезной, как и все предыдущие, и с грустью думала, что лучше бы она провела этот день в постели.
Она позвонила членам комитета по вопросам права, которые раньше были ближайшими коллегами отца. Сначала они любезно встречали ее, но стоило Пич заикнуться о книге Блэкджека, как они тут же вспоминали про неотложные дела.
Все напрасно, безнадежно думала Пич, подходя к кабинету сенатора Перкинс. Она была уверена, что та тоже выставит ее за дверь. Однако, к ее удивлению, Алин Перкинс поздоровалась с искренней теплотой и пригласила ее присаживаться.
– Я была так огорчена, узнав о смерти вашего отца, – сказала сенатор после того, как с приветствиями было покончено. – Блэкджек был моим наставником, когда меня избрали сенатором. Показал мне все закоулки власти. Мне все время кажется, что я сейчас встречу его в коридоре и он мне велит идти в сенат, чтобы не пропустить важное голосование.
– Я чувствую то же самое, – ответила Пич, и голос ее дрогнул. – Я сегодня утром проходила мимо папиного кабинета и едва удержалась, чтобы не зайти туда, словно он все еще там.
– Для вас это должно быть особенно больно. Откровенно говоря, я удивлена вашему появлению в Вашингтоне. Насколько я понимаю, это не просто светский визит.
Что заставило вас приехать?
– Мой отец, сенатор.
– Вы, надеюсь, говорите не в буквальном смысле?
– Перед смертью он меня кое о чем попросил.
– Я не знала, что вы оставались с ним до конца. Наверное, для него было большим утешением, что вы рядом. Ваш отец часто говорил о вас.
Наконец-то, обрадованно подумала Пич, она встретила сочувствующего собеседника.
– Сенатор Перкинс, я пришла просить вас о помощи.
Сенатор взглянула на часы, затем перевела взгляд на Пич.
