вода проходит дальше – вплоть до двенадцатиперстной кишки. Еще в 1890 г. финский исследователь Фагерлунд в русском тогда Гельсингфорсе указал на это обстоятельство; оно было перепроверено в самых различных странах и всегда подтверждалось.
Таким образом, относительно установления смерти, происшедшей в воде, удалось создать множество диагностических возможностей для тех случаев, когда смерть наступила сравнительно недавно. Намного сложнее было установить, был ли покойный еще живым насильственно брошен в воду, или насильственно под водой удерживаем. Можно было констатировать смертельные повреждения на теле потерпевшего, если его сбрасыванию в воду предшествовало убийство. Но при насильственной смерти путем утопления расследование сталкивалось с особыми проблемами. Здесь имелось лишь одно облегчающее диагноз обстоятельство: жертвы насильственного утопления защищаются необычайно бурно. Они заставляют своих убийц крепко повозиться, чтобы сломить отчаянное сопротивление, в результате чего на их телах остаются ссадины и царапины. Во всяком случае, даже самоубийцы при прыжке в воду или при запоздалых попытках спастись или за что-нибудь ухватиться причиняют себе повреждения. Однако подчас различить насильственное утопление от ненасильственного невозможно. Здесь может помочь только учет всех внешних обстоятельств. но все-таки при насильственном утоплении следует ориентироваться на возможность отыскания следов насилия.
Когда Спилсбери осматривал останки Маргарет Ллойд, он тщетно исследовал их дюйм за дюймом в поисках признаков каких-либо насильственных действий. Кроме совершенно незначительных ссадин на локте, о которых уже говорил доктор Бэйтиз, он обнаружил всего лишь две крохотные затекшие кровью точки на тыльной стороне левой руки. Невооруженным глазом они были неразличимы и не могли служить доказательством применения какого-либо насилия. Спилсбери безрезультатно обследовал все тело в поисках хотя бы малейших симптомов заболевания сердца или органов кровообращения, которым можно было бы объяснить внезапное прекращение в ванне циркуляции крови у потерпевшей. Для большей уверенности он взял пробу внутренних органов для исследования их на содержание яда.
С другой стороны, нельзя было недооценивать признаков удушья вследствие захлебывания, даже если они были не сильно выражены и скорее позволяли предполагать почти мгновенную смерть. Проблема того, как в ванне и в тесной ванной комнате можно утопить человека без следов применения насилия, занимала Спилсбери даже тогда, когда он возвращался вместе с Нилом домой. Прежде чем они расстались, он предложил изъять ванну, в которой умерла Маргарет Элизабет Ллойд, для проведения ряда экспериментов. В тот же вечер эта ванна была перевезена с Бисмарк-роуд в отделение полиции в Кентиштауне.
Нил и Спилсбери пытались провести эксгумацию по возможности незаметно. Но репортеры в последние годы привыкли неотступно следовать по пятам Спилсбери. Первые газеты уже 5 февраля сообщили о таинственном вскрытии в Ислингтоне, а 7 февраля историю об обоих убийствах в ванне можно было найти во всех газетах Лондона и Блэкпула. Несмотря на вести, ежедневно поступавшие с фронтов первой мировой войны, заголовки типа «Новобрачные в ваннах» пробились на первый план. Начальник полиции из Хэрн-Бэя прочитал несколько сообщений в лондонских газетах и направил Нилу рапорт о смертельном случае, происшедшем 13 июля 1912 г. в Хэрн-Бэе. Этот случай смерти обнаруживал столь явное сходство с уже известными, что начальник полиции в Хэрн-Бэе просил Нила проверить, нет ли между ними какой-нибудь связи.
Вот содержание его рапорта: 20 мая 1912 г. мужчина по имени Генри Уильяме снял для себя и своей жены односемейный дом на Хай-стрит. Через несколько дней – Уильяме – на вид ему было от сорока до пятидесяти лет – и его более молодая жена Бесси въехали в него. А через семь недель, 9 июля 1912 г., Уильяме приобрел в магазине скобяных товаров ванну.
В нанятом им доме ванны не было, и Уильяме объяснил торговцу, что его жена не желает больше жить без ванны. На следующий день Уильяме появился с женой в приемной доктора Френча. По его утверждению, жена его страдала эпилептическими припадками. Сама же она жаловалась только на головную боль, и Френч прописал ей бром. 12 июля, среди ночи, Френча разбудили и попросили прибыть на Хай-стрит. Уильяме объяснил, что у его жены снова был припадок. Френч предположил, что эпилептический припадок был вызван жарой. В третьем часу дня он вновь заглянул к больной и нашел Бесси Уильяме бодрой и здоровой. Поэтому он был страшно удивлен, когда рано утром 13 июля, примерно в 8 часов, снова последовал срочный вызов. Ему передали записку, в которой Уильяме писал: «Можете ли Вы сейчас же прийти? Я боюсь, что моя жена умерла». Френч застал Бесси Уильяме лежащей в ванне на спине, ее голова была под водой. В правой руке был зажат кусок мыла. Ноги были вытянуты, ступни торчали из воды у нижнего края ванны. Френч уложил тело на пол и стал делать искусственное дыхание. Все оказалось бесполезным. Бесси Уильяме была мертва. Френч не обнаружил на ее теле никаких следов насилия. Коронер – адвокат из Дувра, удовлетворившись заявлением доктора Френча об эпилептических припадках у покойной, произвел беглое расследование и констатировал «смерть в результате несчастного случая вследствие погружения под воду в ванне во время эпилептического припадка».
Когда поступило сообщение из Хэрн-Бэя, Нил как раз собрался ехать в Блэкпул, чтобы подготовить там намеченное Спилсбери вскрытие трупа второй супруги Смита-Ллойда – Элис Смит, урожденной Барнхэм. Поэтому он поручил послать в Хэрн-Бей прежде всего несколько фотографий Смита-Ллойда и попросил предъявить их на предмет опознания всем лицам, которые входили в контакт с мнимым Уильямсом. Нил и Спилсбери встретились в Блэкпуле 10 февраля. Спилсбери работал ночью, чтобы обмануть репортеров. Исследование внутренних органов Маргарет Элизабет Ллойд. Обследуя органы кровообращения, он обнаружил лишь легкое изменение сердечного клапана, которое нередко остается после ревматических заболеваний суставов. Но оно было столь же незначительно, как и у большинства людей, считающихся здоровыми, и никак не могло быть причиной смерти во время купания.
Еще сильнее, чем в первый раз, занимал Спилсбери вопрос о том, как можно осуществить насильственное утопление без того, чтобы после него не осталось следов насилия и отчетливых следов удушья? Он очень тщательно измерил тело покойной и распорядился, чтобы Нил перевез в отделение полиции в Кентиштауне также ванну из Блэкпула. Когда они добрались до полицейского участка в Блэкпуле, Нила ожидал там телефонный разговор с Лондоном, из которого он узнал, что из Хэрн-Бэя сообщили, что Уильямс, вероятно, идентичен Смиту и Ллойду. Все свидетели опознали его на фотографиях.
Когда Нил вслед за двумя своими сотрудниками 18 февраля прибыл в Хэрн-Бэй, обстоятельства, сопутствующие третьему убийству в ванне, были уже собраны. Его предыстория была абсолютно такой же, как и двух более поздних убийств. Недоставало лишь одного – заключения договора страхования. Но в этом у Уильямса-Смита-Ллойда в данном случае не было нужды: женщина, на которой он женился, имела вполне достаточное собственное состояние. Летом 1910 г. он познакомился в Клифтоне, предместье Бристоля, с тридцатилетней Бесси Манди. Ее отец оставил после себя состояние в 2700 фунтов стерлингов, которым управляли родственники. Бесси же не смела расходовать основной капитал, а получала из процентов лишь 8 фунтов стерлингов в месяц. Весь остаток процентов откладывался на черный день.
К 1910 г. этот остаток вырос до 138 фунтов стерлингов и был в любое время к услугам Бесси Манди. Сам же капитал только в случае смерти переходил к ее наследникам. 26 августа 1910 г. Уильямс женился на Бесси Манди и уже в день свадьбы потребовал 138 фунтов стерлингов. Получив их, он исчез и написал своей жене письмо, в котором утверждал, будто она заразила его венерической болезнью и он не желает ее больше видеть. Бесси не поняла, что случилось. Она снова зажила уединенной жизнью одинокой молодой, малопривлекательной женщины. В феврале 1912 г. она находилась в пансионе в одном городке. Там, на улице она встретила беглого мужа. Кажется непостижимым, но в течение нескольких часов она все ему простила и последовала за ним в Хэрн-Бэй. 2 июля Уильямс осведомился у юриста, действительно ли
