как были вынуждены бросить переносное жилище из сшитых листьев, чтобы иметь возможность пройти подземным ходом. Значит, у них больше нет укрытия, и, если они не возьмут Шли-пу-кан, то должны будут провести ночь под открытым небом!
Молодая королева пытается рассуждать спокойно:
Рабовладельцы ненавидят Города ненавистью насколько инстинктивной, настолько и необъяснимой. Каждый Город для них – угроза и вызов. Такова извечная вражда жителей долин и горожан. К тому же рабовладельцы знают, что на этом берегу реки есть сотни муравьиных Городов, один богаче и краше другого.
Шли-пу-кан, к сожалению, не готов выдержать подобный натиск. Конечно, вот уже несколько дней в Городе добрый миллион жителей, конечно, на восточной границе высажена стена хищных растений… но этого совершенно недостаточно. Шли-пу-ни знает о том, что ее Город слишком молод, слишком неопытен в ратных делах. Кроме того, у нее все еще нет известий от посланцев, которых она направила в Бел-о-кан, чтобы подтвердить свою принадлежность к Федерации. Это значит, что она не может рассчитывать на помощь соседних Городов. Даже Гаэй-Тиоло находится на расстоянии многих тысяч голов, невозможно предупредить обитателей этого летнего гнезда…
Что бы сделала Мать на ее месте? Шли-пу-ни решает собрать нескольких лучших охотников (у них еще не было случая доказать, что они воины) и осуществить абсолютную связь. Надо срочно вырабатывать стратегию.
Едва охотники являются в запретный Город, как стража из закрывающего Шли-пу-кан кустарника доносит о том, что запахло наступающей армией.
Начинаются приготовления. Вырабатывать стратегию уже некогда. Будем импровизировать. Приказ к выступлению дан, легионы строятся, как бог на душу положит (им еще неизвестна наука военного построения, дорого доставшаяся их собратьям в сражениях с карликами). На самом деле, большинство солдат в глубине души возлагают все надежды на стену из хищных растений.
Во все стороны бегут кузнечики. Это верный признак. Чуть подальше самые зоркие муравьи уже различают столб пыли.
Говорить о рабовладельцах это одно, увидеть их атаку – совсем другое. У рабовладельцев нет кавалерии, так как все они и есть кавалерия. Тела у них гибкие и крепкие, лапки – мощные и мускулистые, их заостренные, тонкие головы продолжены подвижными рогами, которые, собственно, и являются мандибулами.
Их тела так безупречно обтекаемы, что головы, увлекаемые движением лапок, рассекают воздух бесшумно.
Когда они наступают, трава приникает, земля содрогается, на песке остаются волны. Их направленные вперед усики выделяют такие едкие феромоны, что напоминают брань. Закрыться и держать осаду или выходить и драться? Шли-пу-ни колеблется, ей так страшно, что она не может ни на что решиться. И естественно, рыжие солдаты делают то, чего делать не следовало. Они разделяются. Половина их выходит, чтобы встретить противника под открытым небом, остальные остаются в Городе, в качестве резерва для сопротивления в случае осады.
Шли-пу-кан пытается припомнить битву Маков, единственную, которая происходила при ее жизни. Ей кажется, что артиллерия нанесла тогда самый значительный урон войскам противника. Она тут же приказывает выдвинуть вперед три ряда артиллеристов. Легионы рабовладельцев наступают на стену плотоядных растений. Растительные хищники, привлеченные запахом теплого мяса, склоняются над ними. Но растения слишком медлительны, все вражеские воины проходят мимо, прежде чем хотя бы одной дионее удалось схватить их.
Мать ошиблась!
Чтобы остановить атаку, первая линия шлипуканцев выпускает пристрелочный залп кислоты, который устраняет всего лишь около двадцати наступающих. Второй ряд даже не успевает занять позиции, артиллеристы, не выстрелив ни одной капли, схвачены за горло и обезглавлены.
Это главная особенность рабовладельцев – целиться в голову. И делают они это очень хорошо. Летят черепа юных шлипуканцев. Тела без голов иногда продолжают вслепую драться или убегают, пугая оставшихся в живых.
Через двенадцать минут от войска рыжих остаются рожки да ножки. Вторая половина армии закрывает входы. У Шли-пу-кана еще нет купола, на поверхность земли он выходит в виде десятка маленьких кратеров, присыпанных измельченным гравием.
Горожане ошеломлены. Потратить столько сил на постройку современного Города и видеть его поверженным к ногам разбойников, примитивных, не умеющих даже самостоятельно питаться варваров!
Шли-пу-ни бесплодно умножает абсолютную связь, она не видит способов сопротивления. Щебенка, закрывающая входы, продержится в лучшем случае несколько секунд. Драться в галереях? Но шлипуканцы готовы к таким битвам не лучше, чем к сражениям под открытым небом.
Снаружи последние рыжие солдаты дерутся как герои. Некоторые из них могли бы отступить, но увидели входы, закрывающиеся прямо за их спинами. Для них все кончено. И солдаты, поскольку терять им уже нечего, сопротивляются с еще большим отчаянием, надеясь задержать противника и дать возможность собратьям получше заделать входы. Вот и последний шлипуканец обезглавлен, и его тело, повинуясь нервному рефлексу, вцепляется когтями в мелкий гравий и призрачным щитом заслоняет вход. Внутри Шли- пу-кана ждут.
Они ждут рабовладельцев с мрачным смирением. Физическая сила взяла верх, технологии еще не могут преодолеть ее…
Но рабовладельцы не атакуют. Как Ганнибал у стен Рима, они колеблются перед тем, как одержать победу. Слишком уж все просто. Здесь должна быть какая-то ловушка. Слава рабовладельцев бежит впереди них, но и у рыжих тоже есть репутация. В лагере рабовладельцев говорят о том, что рыжие – мастера на хитрые уловки. Утверждают, что они умеют договариваться с наемниками, и те появляются именно тогда, когда их ждут меньше всего.
Говорят также, что они умеют приручать свирепых животных и что у них есть «секретное оружие», вызывающее невыносимую боль. И потом, насколько рабовладельцы хорошо чувствуют себя на свежем воздухе, настолько же они не любят находиться в замкнутом пространстве.
Из-за всего этого они не взламывают входы. Они ждут. Время у них есть. В конце концов, ночь наступит только через пятнадцать часов.
В муравейнике удивляются. Почему они не атакуют? Шли-пу-ни это не нравится. Ее беспокоит то, что действия противника «выходят за рамки ее понимания». Ведь рабовладельцы в этом не нуждаются. Они сильнее. Некоторые из ее детей робко предполагают, что враг, быть может, готовится к осаде. Это придает рыжим уверенности: благодаря их подземным стойлам, грибницам, чердакам с мукой из зерна, муравьям, наполненным молочком, они способны продержаться добрых два месяца.
Но Шли-пу-ни не верит в осаду. Тем, наверху, нужно гнездо для ночевки. Она опять вспоминает знаменитое изречение Матери:
Пятьсот тысяч шлипуканцев осуществляют абсолютную связь. Наконец появляется интересная мысль.
