– Наказы и заветы.

– Ленина похоронить, – нервно вспомнил Вырин. – И легализовать проституцию.

– Частная собственность на землю, – негромко попросил Бохан.

– Свободная продажа оружия, – вскинул руку Шурка. И по какому-то клочку бумажки прочитал: – Вот. Поскольку народ несет священную обязанность в любой момент и по своему усмотрению устанавливать тот общественный строй и свободно избирать то правительство, которые необходимы для блага отечества, право народа на хранение и ношение оружия не подлежит никаким ограничениям.

– Опубликуйте мое письмо, – напомнил Иванов-Седьмой. – И хорошо бы увеличить государственные субсидии на издание книг. Чтобы у каждого автора была честная возможность.

– Будет справедливо выделить квартиры ветеранам движения, – надавил Мознаим. – И предоставить им налоговые льготы в торговле.

– Исполнение закона в каждом случае и любой ценой, – сказал Беспятых.

– А бандитов расстреливать на месте без суда и следствия, – добавил Габисония.

– Здравоохранение и образование, – дважды ввинтил палец вверх доктор. – В первых строках бюджета – по полной программе. Пока все не сдохли в невежестве.

– Запретить законом употребление наркотиков, – изумил всех Груня.

– Протекционистские законы для пищевой промышленности и сельского хозяйства, – солидно потребовал Макс. – Пока МакДональдс с Кока-Колой нас не схавали совсем.

– Ребята, – попросил зам, – давайте в письменном виде, я не успеваю записывать.

Колчак ощупал его изучающим неприятным взглядом.

– Обожди немного, – сказал он. – Я вызвал мастера из салона татуировок, сейчас должен подъехать.

– Зачем?…

– Понимаешь, есть такая биологическая особенность у президентов. Они не только куда-то теряют наказы избирателей, но потом кидают и собственную команду. Не по злому умыслу, а так выходит. Вот мы тебе это все и выколем по фасаду. В зеркальном изображении. Утром шасть в ванную – оп-па: и все перед глазами!

– Не забуду, как мать родную! – поклялся замполит, меняясь в лице.

– Шучу, – вздохнул Колчак. – А жаль.

– Слушай, – сказал Ольховский. – Делай ты все, что угодно, но чтобы этот бардак кончился, наконец. Жукову поставь конный памятник на Красной площади. Зимний в Петербурге отреставрируй. Ходынку закатай асфальтом, построй дома. И дважды в день, дважды в день, перед завтраком и перед сном, перечитывай нашу программу. Потеряешь – позвони: мы тебе еще экземпляр пришлем.

– У кого есть Конституция? – спросил замполит. – Моя куда-то девалась.

– У меня есть Конституция, – сказал Иванов-Седьмой.

Вестовой сбегал и принес.

Замполит встал, возложил правую руку на синий переплет и поклялся матерью, погонами и всем святым:

– …а если надо – и саму жизнь!…

В заключение выпили и обнялись. Кортеж черных лимузинов уже сигналил на набережной.

– Давай, Владимир Владимирович!

– Мужики, – взмолил замполит, – последняя просьба приговоренного. Стреляйте вы, ради Бога, холостыми! Ну хоть днем… ночью уж ладно, буду иметь в виду, хотя рабочий день не нормированный. А ну как грохнет в конце концов. Обидно все-таки от своих погибать. И вообще.

– Красивая, поехали кататься! – выплясывала На-На. – От пристани отходит теплоход!

Поклонницы визжали и размахивали кофточками. На кадр наслаивалось изображение Авроры у набережной. Отходить она никуда не собиралась.

В отличие от размеренной жизни на борту – вахта, жратва, телевизор, – события на берегу помчались с замечательной скоростью, будто проснувшийся киномеханик спохватился и запустил перемотку.

Организовали досрочные выборы. Начали войну в Чечне. Объявили о повышении зарплат бюджетникам. Объединили Россию с Белоруссией, хотя и невнятно. Зарыли Лужкова и почти было сменили его с мэров Москвы. Торжественно похоронили Собчака и отдали под суд снятого кремлевского управделами Бородина.

После взрывов домов в Москве Ольховский почернел и достал из сейфа план минирования.

– Все-таки взрывают, сволочи, – проскрежетал он, водя пальцем. – Но почему не с того начали?…

– Лиха беда начало, – сплевывал Колчак. – Объединяет народ против общего врага. М-да, а чем еще.

Мгновенно сварганили удивительное движение Единство. Во главе поставили троицу, приятную во всех отношениях: борца-чемпиона, милиционера-генерала и спасателя-министра – без политического прошлого. Движение тут же задвинули в Думу и в одночасье объединили с коммунистами, получив послушно- подавляющее большинство.