ранней пенсии активный образ жизни. Плаванию его научил отец-моряк, получив сертификат капитана в Береговой охране США, он организовал группу добровольного слежения за состоянием морской среды. После адской встречи в центре Тихого океана с Большим тихоокеанским мусорным пятном его группа выросла в нынешний Центр морских исследований Алгалита, занимающийся борьбой со смытым за последние полвека мусором, так как 90 % его было пластиком.
Больше всего Чарльза Мура удивил источник этого мусора. В 1975 году, по оценкам Национальной академии наук США, все океанские суда выбрасывали за год 3600 тонн пластика ежегодно. Недавние исследования показали, что только мировой торговый флот бесстыдно выкидывает за борт около 639 тысяч пластмассовых контейнеров ежедневно. Но сброс мусора всеми торговыми и военными флотами, как обнаружил Мур, лишь полимерная песчинка в океане в сравнении с тем, что попадает с берегов.
Как оказалось, мировые свалки не переполнены пластиком на самом деле только потому, что большая его часть сдувается в океан. После нескольких лет взятия образцов в Северо-Тихоокеанском водовороте Мур пришел к выводу, что 80
«Здесь, – говорит капитан Мур своим пассажирам, – заканчивает свой путь все принесенное реками в море». Эту же самую фразу геологи произносили перед своими учениками с начала науки, описывая неумолимый процесс эрозии, превращающий горы в соли и частицы достаточно малые, чтобы быть смытыми в океан, где они укладываются слоями пород далекого будущего. Однако то, о чем говорит Мур, относится к типу стоков и отложений, которого Земля не знала в течение 5 миллиардов лет геологического времени – но теперь она с ним познакомилась.
За первый проход почти в 2000 километров через водоворот Мур насчитал примерно 300 граммов мусора на каждые 100 квадратных метров поверхности, что дает 3 миллиона тонн пластика.
Как выяснилось, его оценка подтвердилась вычислениями ВМС США. И это была лишь первая из многих ужасающих цифр, с которыми он столкнулся. И она отражала только
Более того, существенно больше: в шесть раз.
Когда он взял образцы около мест впадения речушек в Тихий океан неподалеку от Лос-Анжелеса, эти цифры увеличились в 100 раз и продолжали свой рост с каждым годом. Сейчас Мур сопоставляет свои данные с полученными морским биологом Ричардом Томпсоном из Плимутского университета. Как и Томпсона, его больше всего шокировали пластиковые пакеты и вездесущие маленькие пластмассовые шарики. В одной только Индии 5000 заводов производят пластиковые пакеты. Кения выпускает 4000 тонн пакетов в месяц и не имеет мощностей по их переработке.
Что же касается маленьких шариков, известных под названием гранулята, 5,5 квадриллионов – около 113 миллионов тонн – производилось ежегодно. И Мур не только находил их повсеместно, но и, вне всяких сомнений, видел кусочки пластика внутри прозрачных тел медуз и сальп, самых плодовитых и широко распространенных фильтрующих воду при питании океанских существ. Как и морские птицы, они принимают ярко окрашенные шарики за икру, а коричневые – за криль. А теперь в океан сливается непонятно сколько еще квадриллионов новых маленьких частиц – покрытых химическими веществами из скрабов для тела и как раз подходящего для поедания размера для самых крохотных существ (которыми питаются более крупные).
Что это значит для океана, экосистемы, будущего? Вся эта пластмасса появилась за 50 с небольшим лет. Не будут ли ее химические составляющие или добавки – к примеру, такие красители, как металлическая медь, – концентрироваться по мере подъема по пищевой цепочке и вмешиваться в эволюцию? Не найдут ли геологи миллионы лет спустя части кукол Барби в конгломератах, образованных отложениями на дне моря? Просуществуют ли они достаточно долго, чтобы войти в летопись ископаемых? Будут ли они в достаточной степени неповрежденными, чтобы, подобно костям динозавра, их можно было собрать по кусочкам? Или они все же разложатся, выделяя углерод, который будет сочиться из огромного пластикового кладбища Нептуна в течение ближайших миллиардов лет, оставляя окаменевшие отпечатки Барби и Кена затвердевшими в камне для будущих эпох?
Мур и Томпсон начали консультироваться у экспертов по веществам. Геохимик Токийского университета Хидэсигэ Такада, специалист по химическим веществам, разрушающим эндокринную систему (их еще называют веществами, изменяющими пол), поставил себе задачу лично исследовать, какой именно вред несут в себе мусорные кучи в морях вокруг Южной Азии. Он как раз изучал пластмассовые шарики, выловленные из Японского моря и Токийского залива. По его данным, гранулят и другие пластиковые предметы действуют одновременно как магниты и губки для устойчивых ядов вроде дихлорфенилтрихлорэтана и полихлорированных бифенилов.
Использование высокотоксичных полихлорированных бифенилов для придания пластмассам большей гибкости было запрещено с 1970 года; помимо всего прочего, известно, что эти вещества вызывают нарушения в работе гормональных систем и приводят к появлению рыб и полярных медведей- гермафродитов. Как мина замедленного действия, морской мусор из произведенного до 1970 года пластика будет в течение столетий выделять в океан полихлорированные бифенилы. Но, как обнаружил Такада, свободно плавающие токсины из других источников – копирок, автомобильных смазок, антифризов, старых флуоресцентных ламп и печально знаменитых сбросов заводов «Дженерал Электрик» и «Мосанто» напрямую в реки – легко оседают на поверхностях свободно плавающих пластмасс. Одно из исследований напрямую связало проглоченный пластик с полихлорированными бифенилами в жировых тканях тупиков. Самым удивительным были концентрации. Такада и его коллеги обнаружили, что пластмассовые горошины, съеденные птицами, содержали ядов в миллион раз больше, чем обычная морская вода.
В 2005 году Мур сообщал о вращающейся мусорной куче в Тихом океане размером 26 миллионов квадратных километров – почти с Африку. И она не одна: на планете есть шесть других крупных тропических водоворотов, каждый из которых вращает мерзкие отходы. Как будто пластик пришел в наш мир со взрывом крохотного семени после Второй мировой войны и, подобно Большому Взрыву, продолжает расширяться. Даже если все производство внезапно прекратится, невероятное количество удивительно стойкого вещества уже выкинуто. Пластиковые отбросы, по мнению Мура, представляют собой самую распространенную характерную черту поверхности океанов. Как надолго? Есть ли менее вредная, менее вечная замена, к которой могло бы обратиться человечество, пока весь мир не оказался навсегда замотанным в пластик?
Той осенью Мур, Томпсон и Такада вместе с доктором Энтони Эндради принимали участие во встрече на высшем уровне, посвященной морскому пластику и проходившей в Лос-Анджелесе. Эндради – старший научный сотрудник из Научно-исследовательского треугольника[30] Северной Каролины, родом из Шри-Ланки, одной из ведущих стран по производству резины в Южной Азии. В аспирантуре он занимался изучением полимероведения и решил отвлечься от карьеры, связанной с производством резины, ради растущей индустрии пластмасс. Он написал 800-страничный труд «Пластмассы в окружающей среде», завоевавший ему положение пророка по данному вопросу как со стороны производственников, так и со стороны экологов.
Долгосрочный прогноз для пластмасс, сообщил Эндради собравшимся океанологам, именно такой: продолжительная жизнь. Неудивительно, что пластмассы образовали живучую помойку в океанах, объяснил он. Их эластичность, гибкость (они могут как плавать, так и тонуть), практическая невидимость в воде, долговечность и высокая прочность привели к том, что производители лески отказались от натуральных
