математики и будущей возлюбленной командующего УПА Романа Шухевича.
На кампанию «пацификации» ОУН ответила серией террористических актов. Наиболее резонансными из них стали убийство 27 августа 1930-го директора Украинской государственной гимназии Львова Ивана Бабия (ему не простили призывов к украинцам быть толерантными к власти), 29 сентября в Трускавце в номере лечебницы был застрелен и добит кинжалом бывший директор Восточного департамента МИД Польши Тадеуш Голувко (сторонник, кстати, примирения с украинцами). Убийство совершили боевики Василий Билас и Дмитрий Данылышын, участвовавшие затем в ряде «экспроприации» на почтах и в банках. 23 декабря 1932-го их повесили во львовских «Бригидках», а день казни стал одной из установленных в ОУН памятных дат. В 1932-м ликвидировали комиссара полиции Львова Е. Бачинского. В кульминационный 1934 год жертвами терактов стали 3 полицейских, 3 старосты, несколько агентов полиции, проведено два взрыва в общественных местах. Всего ОУН осуществила до 1939-го 63 «атентантов» (то есть терактов, покушений), погибло 63 человека, 36 из них — украинцы, обвиненные в сотрудничестве с «ляхами».
К этому времени Краевую экзекутиву возглавил уроженец местечка Угрынив на Станиславщине, сын священника Степан Бандера-«Серый» (1909-1959). Он с юности готовил себя к испытаниям в борьбе за свободу Украины и даже больные зубы ходил рвать к сельскому кузнецу. Спустя более 10 лет один из руководителей абвера, поддерживавший связь с ОУН в интересах борьбы с СССР, разведчик с 22-летним стажем полковник Эрвин Штольце на допросах в НКГБ охарактеризовал Степана Андреевича как весьма энергичного, карьерного и фанатичного человека. Кредо Бандеры, как и всей той генерации борцов экстремальными средствами, стал известный девиз: «Или добудешь Украинскую державу, или погибнешь в борьбе за нее!».
Один из ближайших соратников «Серого» Николай Лебедь-«Марко» (1910—1998) выступил непосредственным организатором убийства министра внутренних дел Второй Речи Посполитой Бронислава Перацкого - основного инициатора и разработчика кампании «пацификации». В течении 1933—1934 гг. за министром велось наружное наблюдение «женской разведки», изучались маршруты следования и привычки. Убить Перацкого вызвался Григорий Мацейко — хотел искупить вину за то, что, не разобравшись, помог задержать полиции убегавшего после акции боевика ОУН. Лебедь и его невеста Дарья Гнаткивская («Солецкая») вручили террористу пистолет «Гиспано» калибра 7,65 мм. 15 июня 1934 г. на ступеньках «Товарищеского клуба», куда любил хаживать министр, Г. Мацейко выстрелом в голову сзади смертельно ранил генерала Перацкого. Убийце удалось скрыться и эмигрировать.
Н. Лебедь был выдан полякам немецкими властями. Прошла волна арестов, и на скамье Варшавского процесса 1935 г. над членами ОУН оказались все руководители Краевой экзекутивы. Только влияние общественного мнения и ходатайства митрополита греко-католической церкви Андрея Шептицкого вынудили правосудие заменить смертную казнь для Бандеры, Лебедя и ряда других фигурантов на пожизненное заключение. Дарья Гнаткивская получила 15 лет и обвенчалась с Лебедем в тюремной церкви (интересно, что к «Солецкой» долгие годы питал нежные чувства и сам С. Бандера).
Планировалось покушение на полномочного представителя СССР в Польше Владимира Антонова- Овсеенко. Уже в 1970-е годы в личному письме к заместителю председателя КГБ СССР Филиппу Бобкову Павел Судоплатов сообщил, что в 1933-м ОГПУ получило от агента «82» в окружении Е.Коновальца информацию о выезде в США пятерых боевиков ОУН во главе с Мишугой для теракта против наркома иностранных дел Максима Литвинова (боевиков арестовали).
Однако Василий Кук-«Лемиш» не был непосредственно причастен к боевой деятельности ОУН. Его участком работы стала пропаганда и разработка основ конспирации националистического движения.
Польские правоохранительные органы работали против украинских националистов весьма квалифицированно и продуктивно, сотрудничая при этом со спецслужбами Чехословакии (в 1929 г. создается координационный орган спецслужб этих стран). Акцент делался на создании агентурных позиций в среде УВО, вводе в нее провокаторов и информаторов. Характерными чертами профессионального «почерка» польских спецслужб были приоритет агентурной разведки, массовость агентуры во враждебной среде в сочетании с ее высокой квалификацией, целеустремленностью и настойчивостью в достижении цели.
Как результат — в 1922-1928 гг. суд УВО приговорил к смерти 5 изменников. В 1930—1939-м в ОУН ликвидировали 11 польских конфидентов. Но это, по словам боевого референта УВО Зиновия Кныша, была «лишь мелкая полицейская рыбка». Более того, после государственного переворота 1926 г. спецслужбы Польши используют свою агентуру в УВО чтобы заполучить добытую разведкой националистов информацию о событиях за рубежом. Агентура продвигалась в близкое окружение лидеров националистов. Так, комиссариатом государственной полиции г. Стрыя был привлечен к сотрудничеству дядя лидера ОУН Галичины (с 1933 г.) Степана Бандеры - Иосиф Бандера.
На поляков с 1929 г. «работал» за 200 злотых в месяц и отдельную награду за особо ценные сведения краевой боевой референт УВО Роман Барановский. На связи он состоял у начальника «украинского отдела» политической полиции Львова Чеховского — умелого агентуриста, мастера оперативных игр с националистическим подпольем. Он, по оценке самих националистов, «прекрасно ориентировался во всех подробностях, был одним из наиболее опасных укротителей украинского подпольного революционного движения». 22 марта 1932 г. Чеховский пал от выстрелов боевика Юрка Березинского (брата жены Романа Шухевича).
Выдвижению обвинений против националистов на громких Варшавском и Львовском процессах 1936 г. над членами ОУН способствовал крупный успех польской контрразведки. В рамках сотрудничества (против Германии и ОУН) со спецслужбою Польши в 1933—1934 гг. в местах проживания лидеров ОУН Омельяна Сеника, Ярослава Барановского, Владимира Мартинца чешское МВД изъяло почти полтысячи оригиналов и свыше 2 тыс. копий документов ОУН (так называемый «архив Сеника») и передало их польским коллегам. Были расшифрованы псевдонимы и адреса 62 активных функционеров подполья. Свою роль сыграла и информация крупнейшего информатора польских спецслужб в рядах ОУН Романа Барановского.
С начала 1930-х серьезной угрозой для движения ОУН становится советская разведка (Иностранный отдел ОГПУ, с 1934 г. — разведывательный отдел Главного управления госбезопасности НКВД). Продвижение оперативных источников в зарубежные центры УВО— ОУН часто осуществлялось под предлогом направления «националистическим подпольем в УССР своих участников по каналам связи» за пределы СССР. Оперативным позициям советской разведки была присуща близость к руководящим кругам украинских националистов. Так, секретный сотрудник «Лоцман» (псевдоним изменен. —
Есть утверждения о том, что на советскую разведку работал Петр Кожевников, один из основателей ОУН, член ее Провода. После войны Кожевников был арестован, сидел на Лубянке в одной камере с руководителем разведывательной сети ГРУ в Западной Европе «Красная капелла» Леопольдом Треппером и после освобождения в 1955-м эмигрировал в ФРГ.
От имени «глубоко законспирированной организации в СССР» удалось внедрить в националистическую среду подающего надежды разведчика Павла Судоплатова. Им же осуществлен и достаточно подробно описан в мемуарах теракт, осуществленный по приказу И.Сталина против Е.Коновальца — фрагменты тела полковника, разорванного «адской машинкой», собирали в радиусе 20 метров. Будущий начальник отдела оперативной техники 4-го Управления (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) НКВД СССР Александр Тимашков изготовил для ликвидации лидера ОУН закамуфлированную под коробку конфет мину. В годы войны он же конструировал мины для уничтожения гитлеровских высоких чинов, включая взрывное устройство из 8 кг английского пластита для ликвидации посла Германии в Турции фон Папена. «Что будем взрывать?» — любил приговаривать умелец.
В свою очередь, успех Судоплатова был предопределен тем, что в начале 1930-х в Провод ОУН в результате оперативной комбинации ввели «руководителя националистического подполья в Украине» В. Лебедя, известного в закордонной ОУН как Хомяк. Именно его «племянника» и изображал Судоплатов и в случае «наездов» резко обрывал собеседников: «Вуйко (дядя. —
Как уже отмечалось выше, в 1970-е годы П. Судоплатов в личном письме заместителю председателя
