– Меня это тоже иногда огорчает, – сказала я.

Ясмин закинула голову назад и расхохоталась дико и резко, с истерическим оттенком.

– А мне она нравится, Жан-Клод. Она опасна. Это как спать со львом.

Она скользнула ко мне. Я подняла пистолет и направила на нее. Это не замедлило ее движений.

– Жан-Клод, скажите ей, что я ее застрелю, если она не отстанет.

– Я обещаю не причинять тебе вреда, Анита, Я буду очень ласковой.

Она наклонилась ко мне, и я не знала, что делать. Она вела со мной игру, садистскую, но вряд ли смертельную. Можно ли ее застрелить только за то, что она мне докучает? Вряд ли.

– Я слышу в воздухе жар твоей крови, тепло твоей кожи, как духи.

Скользящей, раскачивающей бедра походкой она уже приблизилась ко мне вплотную. Я наставила на нее пистолет, и она рассмеялась. Потом прижалась грудью к дулу.

– Такая мягкая, влажная, но сильная. – Я не знала, о ком она говорит – о себе или обо мне. Ни то, ни другое не было мне приятно. Она терлась маленькими грудями о пистолет, проводя сосками по дулу. – Лакомая и опасная.

Последнее слово свистящим шепотом обдало мою кожу, как ледяной водой. Впервые я видела Мастера, который владел голосовыми фокусами Жан-Клода.

Ее соски под тонкой тканью рубашки набухли и затвердели. Фу! Я отвела дуло вниз и отступила назад.

– О Господи! Это все вампиры старше двухсот лет такие извращенцы?

– Мне больше двухсот, – сказал Жан-Клод.

– Аргумент в мою пользу, – сказала я.

Из уст Ясмин пролилась тоненькая струйка смеха. Она прошла у меня по коже, как теплый ветер. И женщина стала красться ко мне. Я отступала, пока не уперлась спиной в стену. Она положила руки на стену по обе стороны от моих плеч и наклонилась, будто выполняла отжимания.

– Хотелось бы мне самой ее попробовать.

Я ткнула пистолет ей в ребра – ниже, чем ей было бы приятно тереться.

– Ничей клык меня не тронет, – сказала я.

– Крутая девушка. – Ее лицо наклонилось ко мне, губы коснулись моего лба. – Мне такие нравятся.

– Жан-Клод, сделайте что-нибудь, или одна из нас будет убита.

Ясмин оттолкнулась от меня, выпрямив локти, настолько далеко, насколько могла это сделать, не отнимая рук от стены. Язык ее облизал губы, чуть-чуть показав клык, но в основном – влажные губы. Она снова подалась ко мне, полуоткрыв губы, но наклонялась она не к моей шее. Она стремилась ко рту. Она не хотела пробовать меня, как вампир, а просто – попробовать. Стрелять я не могла – она ведь хотела всего лишь меня поцеловать. Будь она мужчиной, я бы ее не стала убивать.

Ее волосы упали мне на руки, мягкие, как толстый шелк. Все поле зрения заполнило ее лицо. Губы ее парили над моими. Ее теплое дыхание пахло мятой, но под этим современным запахом угадывался более старый: мерзкая сладковатость крови.

– Ты пахнешь застарелой кровью, – шепнула я прямо ей в рот.

– Я знаю, – шепнула она в ответ, чуть касаясь губами моих губ.

Она прижалась ко мне губами в нежном поцелуе. И улыбнулась, не разрывая соприкосновения губ.

Распахнулась дверь, чуть не прижав нас к стене. Ясмин выпрямилась, но руки со стены около моих плеч не убрала. Мы обе посмотрели на дверь. Женщина с волосами белокурыми почти до полной белизны влетела внутрь и дико оглядела комнату. Ее голубые глаза полезли на лоб, когда она увидела нас. Она завопила бешеным голосом:

– Уберись от нее!

Я наморщила лоб и спросила у Ясмин:

– Она это мне?

– Да.

Ясмин явно забавлялась ситуацией.

Женщина этого чувства не разделяла. Она бросилась к нам, согнув пальцы когтями. Ясмин перехватила ее одним размытым от неимоверной скорости движением. Женщина тряслась и вырывалась, протягивая ко мне руки.

– Какого черта ей надо? – спросила я.

– Маргарита – слуга Ясмин, – пояснил Жан-Клод. – Она думает, вы хотите украсть у нее Ясмин.

– Мне Ясмин не нужна. – Ясмин обернулась ко мне, охваченная гневом. Неужели я задела ее чувства? Хотелось бы. – Послушай, Маргарита, она твоя. Успокойся, ладно?

Женщина заорала на меня без слов утробным голосом. То, что могло бы быть симпатичным лицом, исказилось звериной гримасой. Никогда я не видала такой моментальной злобы. Можно, было испугаться даже с заряженным пистолетом в руке.

Ясмин пришлось оторвать эту женщину от пола и держать в воздухе.

– Боюсь, Жан-Клод, что Маргарита не будет удовлетворена, если ей не ответят на вызов.

– Какой вызов? – спросила я.

– Ты бросила вызов ее праву на меня.

– Ничего подобного.

Ясмин улыбнулась. Так мог улыбаться Еве змей: очаровательно, заинтересованно и опасно.

– Жан-Клод, я пришла сюда не для этого балагана. Я не хочу ни одного вампира, тем более женского пола.

– Были бы вы моим слугой-человеком, ma petite, вызова бы не было, поскольку связь человека с Мастером вампиров нерушима.

– Так о чем же тогда волнуется Маргарита?

– О том, что Ясмин может взять вас в любовницы. Она иногда такое проделывает, чтобы довести Маргариту до бешеной ревности. По причинам, которые мне не понятны, Ясмин это нравится.

– О да, мне это нравится.

Ясмин повернулась ко мне, все еще держа в руках эту женщину. Та отбивалась, но Ясмин держала ее легко, без напряжения. Конечно, вампир может поднять на вытянутых руках «тойоту», так что говорить о человеке средних размеров?

– Короче, что это значит для меня?

Жан-Клод улыбнулся, но в улыбке его была тень усталости. Была это скука или гнев? Или просто усталость?

– Вам придется драться с Маргаритой. Если вы победите, Ясмин ваша. Если победит она, Ясмин принадлежит ей.

– Погодите, – сказала я. – Драться – это как? На рассвете на дуэльных пистолетах?

– Никакого оружия, – заявила Ясмин. – Моя Маргарита с ним обращаться не умеет. А я не хочу, чтобы она пострадала.

– Тогда перестань ее мучить, – сказала я.

Ясмин улыбнулась:

– Это часть развлечения.

– Стерва и садистка, – заметила я.

– Да, я такая.

О Господи, бывают же такие, которых и оскорбить нельзя!

– Значит, вы хотите, чтобы мы дрались за Ясмин голыми руками?

Поверить не могу, что я задала такой вопрос.

– Да, ma petite.

Я посмотрела на пистолет у себя в руке, на вопящую женщину и спрятала пистолет в кобуру.

– Есть какой-нибудь выход из этого, кроме драки с ней?

– Если вы признаете себя моим слугой, драки не будет. Она станет ненужной.

Жан-Клод смотрел на меня, изучая мое лицо, и глаза его были совершенно неподвижны.

– То есть это все подстроено, – заключила я. И у меня изнутри стала подниматься первая теплая волна злости.