еще миллион ступеней. Сирокко посмотрела на часы и засекла время.

Они шли со скоростью, примерно, две ступеньки в секунду; свет лампы касался носка и тут же освещал следующую ступеньку. Гравитация на этом уровне упала почти до одной восьмой – как раз половину той, при которой они вышли.

Две ступеньки за две секунды – это составляло полмиллиона секунд времени путешествия… сто тридцать восемь часов, или около семи дней. Удвоить это время на периоды отдыха и сна, по самым скромным подсчетам…

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Габи, идя позади нее. – Но сможем ли мы продолжать идти в темноте?

Она упустила один немаловажный момент: пищи осталось только на две недели, воды, при экономном расходовании, должно хватить.

Но самым важным в их положении было горючее для ламп. У них оставалось его не более, чем на пять часов, и не было никакой возможности пополнить запасы.

Сирокко все еще мучительно обдумывала эту проблему, пытаясь с помощью математических расчетов найти выход, как им добраться до вершины, когда они вышли на дно спицы.

Ничто никогда не заставляло Сирокко почувствовать себя меньше. Ни О'Нейл-I, ни звезды в космосе, ни сама Гея. Она могла смотреть на что угодно и у нее начисто отсутствовало чувство перспективы.

Невозможно было заметить, что стены искривляются. Они тянулись от нее подобно горизонту, пока вдруг не заворачивались, образуя пространство, которое смотрелось скорее полукруглым, чем круглым.

Все купалось в бледно-зеленом люминесцентном свечении. Источниками света были четыре вертикальных ряда окон, которые пропускали косые лучи, пересекающиеся друг с другом в пустом центре.

Вернее, не совсем пустом. В центре находились три сплетенные вместе наподобие косы каната, они были вертикально, как линейка устремлены вверх, вокруг них, то попадая в лучи, то уходя от них, медленно кружились странные цилиндрические облака.

Сирокко вспомнила темное, узкое пространство под канатом, которое они рассматривали как кафедральный собор. Гея исчерпала запасы величия, но там была лишь покинутая церковь. Это был кафедральный собор.

– Мне кажется, что я все это уже видела раньше, – тихо сказала Габи, показывая на стену позади них. – Вертикальные джунгли?

Другими словами описать это было нельзя. Внутренняя часть спицы была покрыта бурной растительностью: цепляясь за стены, к наружной части и вверх по стенам разветвлялись ветви вездесущих деревьев. Уходя в высоту, они постепенно уменьшались и превращались в покрывающий стены зеленый ковер.

Выше была серая крыша.

– Ты говоришь, что до верху триста километров?

Габи прищурилась, затем составила пальцы решеткой и что-то посчитала по своей собственной системе.

– Это перекрывается правильно определенным количеством градусов.

– Сядь. Давай подумаем.

Посидеть им было нужнее, чем подумать. До этого момента Сирокко и подумать об этом не могла. Теперь она видела, что заблуждалась и не отчетливо представляла себе проблему. Теперь ей было ясно, она внутренне содрогнулась. Триста километров по прямой.

По прямой.

Она должно быть сошла с ума.

– Первое. Похоже, что через эту крышу нет никакого пути.

Посмотрев, Габи пожала плечами:

– Вроде, нет. Даже если что-то и было, то мы отсюда все равно ничего бы не увидели.

– Верно. Но мы надеялись, что где-то есть лестница наверх. Ты ее видишь?

– Нет.

– Опять верно. Я думала, что по этим ступеням, в случае необходимости, можно подняться на вершину. Теперь я думаю, что похоже, что путь был направлен сюда, в это место, строители именно это имели в виду.

– Наверное, – прищурилась Габи. – Но они должны были оставить и путь к ступице. Наверное, эти деревья не должны быть здесь. Они повырастали здесь повсюду позже, как на канате.

– В таком случае… Что?

– Нам еще черт знает сколько карабкаться вперед, – закончила за нее Габи. – Со всей этой растительностью мы можем никогда не найти вход. Наверное, легче определить его сверху.

– В третий раз ты ответила правильно. Я только пытаюсь продумать все до конца, как видишь. Я подумала, что если, скажем за четыре, пять лет, начиная от сегодняшнего дня, мы доберемся до вершины и не найдем никакой лестницы… нам предстоит другое длительное карабканье. Вниз.

Габи рассмеялась.

– Если ты так говоришь, то давай возвращаться прямо сейчас, я хочу, чтобы ты вышла из этой ситуации. Мне не хотелось бы потом заморозить тебя презрением.

– Давай вернемся сейчас? – Это было сказано без вопросительной интонации, но вопрос