– Ты провел пять лет в тюрьме Флери и освободился два с половиной года назад, – говорил Адамберг, читая свои записи. – Тебя обвинили в умышленном убийстве. Твоя подружка выпала из окна.

– Она сама прыгнула.

– То же самое ты твердил на суде. Соседи были свидетелями. Они слышали, что вы всю неделю грызлись, как собаки. Много раз они хотели вызвать полицию. Почему вы ругались, Дамас?

– Она была не в себе. Все время кричала. А потом прыгнула.

– Ты не в суде, Дамас, и тебя больше не будут за это судить. Можешь сменить пластинку.

– Не хочу.

– Ты толкнул ее?

– Нет.

– Эллер-Девиль, это ты убил четверых мужчин и женщину на прошлой неделе? Ты задушил их?

– Нет.

– Ты разбираешься в замках?

– Я научился.

– Они сделали тебе что-то плохое, эти четверо и та девушка? Ты убил их? Как свою подружку?

– Нет.

– Что делал твой отец?

– Деньги.

– А твоя мать?

Дамас снова стиснул зубы.

Зазвонил телефон, Адамбергу звонил следственный судья.

– Он заговорил? – спросил судья.

– Нет. Замкнулся, – ответил Адамберг.

– Зацепки есть?

– Ни одной.

– А обыск?

– Ничего не дал.

– Поторопитесь, Адамберг.

– Не могу. Я хочу провести проверку, господин судья.

– И речи быть не может. У вас ни одного доказательства. Заставьте его говорить или освободите.

– Вигье – его ненастоящая фамилия, у него поддельные документы. Его зовут Арно Дамас Эллер- Девиль, он получил пять лет за умышленное убийство. По-вашему, этого недостаточно, чтобы задержать его?

– Совершенно недостаточно. Я хорошо помню дело Эллер-Девиля. Его осудили, потому что слова соседей произвели впечатление на судей. Но его версия не менее правдоподобна, чем слова обвинителя. Нельзя вешать на него чуму только под тем предлогом, что он сидел в тюрьме.

– Замки были вскрыты знатоком своего дела.

– А разве у вас мало бывших преступников на этой площади? Дюкуэдик и Ле Герн тоже сидели, как и Эллер-Девиль. Отличная компания для вступления в новую жизнь.

Следственный судья Арде был человеком суровым, но чувствительным и осторожным – редкое сочетание, которое в этот вечер Адамберга совсем не устраивало.

– Если мы отпустим его, – сказал Адамберг, – я ничего больше не гарантирую. Он опять будет убивать или ускользнет от нас.

– Никаких проверок, – твердо повторил судья. – Или изловчитесь и добудьте доказательства до завтра до девятнадцати часов. Доказательства, Адамберг, а не туманные предчувствия. Понимаете, доказательства! Или чистосердечное признание. Спокойной ночи, комиссар.

Адамберг повесил трубку и долго молчал, никто не осмелился нарушать тишину. Он то прислонялся к стене, то ходил по комнате, опустив голову и скрестив руки. Данглар видел, как по его смуглому лицу разливается глубокая задумчивость. Но как бы глубоко он ни сосредоточился, ему не найти трещины, которая помогла бы расколоть Арно Дамаса Эллер-Девиля. Потому что, даже если Дамас убил подружку и подделал документы, все равно он не сеятель. Если выяснится, что этот тупица знает латынь, он, Данглар, съест свою рубашку. Адамберг вышел позвонить, а затем вернулся в кабинет.

– Дамас, – заговорил он, подвигая стул и усаживаясь напротив. – Дамас, ты сеешь чуму. Больше месяца ты подсовываешь письма в урну Ле Герна. Ты разводишь крысиных блох и выпускаешь их под двери своих жертв. Эти блохи разносят чуму, они заразны и кусают людей. На трупах остаются следы их смертельных укусов, а тела чернеют. Все пятеро умерли от чумы.

– Да, – согласился Дамас. – Так писали в газетах.

– Это ты рисуешь черные четверки. Это ты посылаешь блох. И убиваешь тоже ты.

– Нет.

– Ты должен кое-что уяснить, Дамас. Эти блохи, которых ты переносишь, прыгают и на тебя. А ты ведь не часто меняешь одежду и редко моешься.

– На прошлой неделе я мыл голову, – возразил Дамас.

И снова твердая уверенность Адамберга дрогнула перед простодушным взглядом юноши. Он был так же наивен, как и Мари-Бель, даже больше.

– Чумные блохи и на тебе тоже. Но ты защищен своим алмазом. А значит, тебе они не страшны. А если у тебя не будет этого камня, Дамас?

Дамас сжал руку с перстнем.

– Если ты не виноват, – продолжал Адамберг, – тебе нечего волноваться. Потому что в таком случае блох у тебя нет, понимаешь?

Комиссар замолчал, пытаясь уловить малейшую перемену на лице юноши.

– Дай мне твой перстень, Дамас.

Тот не пошевелился.

– Всего на десять минут, – настаивал Адамберг. – Я тебе его верну, клянусь.

И протянул руку за перстнем:

– Сними перстень, Дамас.

Молодой человек сидел неподвижно, как и все остальные в кабинете. Данглар видел, как его черты исказились. С ним что-то творилось.

– Отдай его мне, – повторил Адамберг, все так же протягивая руку. – Чего ты боишься?

– Я не могу его снять. Я поклялся. Из-за той девушки, которая прыгнула. Это было ее кольцо.

– Я верну его тебе. Снимай.

– Нет, – повторил Дамас и спрятал руку под себя.

Адамберг встал и прошелся по комнате.

– Ты боишься, Дамас. Как только ты снимешь кольцо, блохи бросятся на тебя, и ты умрешь, как другие.

– Нет. Я поклялся.

Прокол, подумал Данглар и расслабил плечи. Хорошая тактика, но, увы, неудачно. Слишком надуманный ход с этим бриллиантом, не пройдет.

– Тогда раздевайся, – приказал Адамберг.

– Чего?

– Снимай свои шмотки, все, что есть. Данглар, принесите сумку.

В дверь просунулась голова человека, Адамбергу незнакомого.

– Мартен, – представился он. – Энтомологическая служба. Вы мне звонили.

– У нас к вам дело, Мартен, подождите минуту. Раздевайся, Дамас.

– Что, при всех?

– А чего стесняться? Выйдите, – обратился он к Ноэлю, Вуазене и Фавру. – Вы его смущаете.

– С какой стати мне раздеваться? – пробурчал Дамас.

– Мне нужна твоя одежда, и я хочу осмотреть твое тело. Так что давай раздевайся, черт тебя дери!