текста семнадцатого века, но не был в этом уверен.

Наверняка какой-нибудь безумец или маньяк. Или эрудит. А может, какой-нибудь маленький человечек, мечтающий о власти и говорящий заумными фразами, желая возвыситься над простыми людьми и посмеяться над их невежеством. Тогда он должен быть на площади в толпе, чтобы наслаждаться, видя, как это дурачье стоит рот разинув, ничего не понимая в глубокомысленных посланиях, которые старательно читал бретонец.

Декамбре постучал карандашом по бумаге. Даже если допустить, что он прав, все равно он с трудом мог представить личность автора этих записок. Насколько простой и понятной была ярость короткой записки номер четырнадцать от вчерашнего числа, «Ненавижу вас, сволочи», ведь что-то подобное все уже слышали много раз, настолько мудреные послания эрудита не поддавались разгадке. Чтобы понять их смысл, Декамбре нужно было пополнить свою коллекцию и для этого слушать каждое утро. Может, именно этого и добивался автор, просто-напросто чтобы его слушали каждый день.

Закончился непонятный морской метеопрогноз, и Вестник снова продолжил чтение записок своим красивым голосом, который долетал до другого конца перекрестка. Он только что закончил рубрику «Семь дней в мире», где в свойственной ему манере рассказал о международных новостях за день. Декамбре расслышал последнюю фразу: «В Китае народу не до смеха, их там по-прежнему угнетают как ни в чем не бывало. В Африке дела идут неважно, сегодня не лучше, чем вчера. Не скоро там жизнь наладится, никто ведь ради них не хочет и пальцем пошевелить». Потом бретонец перешел к записке номер шестнадцать, в которой предлагали на продажу электрический бильярд 1965 года в отличном состоянии, с гологрудой красоткой в виде украшения. Сжимая карандаш, Декамбре напряженно ждал. И послание прозвучало, его нетрудно было узнать среди разных «люблю», «продаю», «ненавижу» и «покупаю». Декамбре показалось, что рыбак помедлил секунду, прежде чем прочитать его. Может, бретонец уже сам вычислил чужака?

– Девятнадцать! – провозгласил Жосс. – И когда змеи, летучие мыши, барсуки и все твари, живущие в глубине подземных галерей, разом устремятся наружу и покинут привычные жилища…

Декамбре торопливо нацарапал текст на листке. Опять та же история про всяких грязных тварей. Он снова задумчиво перечитал текст от начала до конца, пока моряк заканчивал утренние новости традиционной «Страничкой французской истории для всех и каждого», в которой всякий раз рассказывалось о каком-нибудь давнем кораблекрушении. Наверное, Ле Герн сам когда-то пережил крушение. И похоже, корабль его назывался «Норд-вест». И уж верно теперь голова бретонца дала течь, так же, как когда-то его посудина. Этот здоровый с виду и решительный моряк был, в сущности, психом, который цеплялся за свои навязчивые идеи как за дрейфующий бакен. Значит, они с бретонцем похожи, только старику не хватало здоровья и решительности.

– Город Камбре, – излагал Жосс, – 15 сентября 1883 года, французский пароход, грузоподъемностью 1400 тонн. Вышел из Дюнкерка курсом на Лориан с грузом железнодорожных рельс. Сел на мель возле Бас-Гуах. Взрыв котла, один пассажир погиб. Двадцать один член экипажа спасен.

Жоссу Ле Герну не нужно было объявлять конец новостей, чтобы слушатели разошлись. Каждый знал, что после рассказа о кораблекрушении сеанс заканчивался. К этим рассказам так привыкли, что некоторые стали заключать пари об исходе драмы. Ставки принимали в кафе напротив или в конторе, ставили либо на «все спасены», либо «все погибли», или пополам. Жоссу не очень-то нравилась эта спекуляция на трагедии, но он знал, что именно так продолжается жизнь и что это к лучшему.

Он спрыгнул со своей трибуны, встретившись взглядом с Декамбре, который убирал книгу. Как будто Жосс не знал, что он приходил послушать новости. Старый лицемер и зануда не хотел признаться, что бедный бретонский моряк разгоняет его скуку. Если бы только Декамбре знал, какую записку он обнаружил в утренней почте! «Эрве Декамбре сам плетет свои кружева, Эрве Декамбре – педик». Немного поколебавшись, Жосс отложил эту записку в брак. Теперь было двое, а с Лизбетой, может, и трое, человек, кто знал, что Декамбре тайком плетет кружева, В каком-то смысле эта новость даже делала его чуть более симпатичным. Может быть, потому, что Жосс столько лет наблюдал, как отец часами чинил рыболовные сети.

Жосс собрал забракованные записки, поднял ящик на плечо, и Дамас помог ему отнести урну в подсобку. Как обычно, после утреннего сеанса их ждали две чашки горячего кофе.

– Я ничего не понял в номере девятнадцать, – объявил Дамас, усаживаясь на высокий табурет. – Про змей. И конца там нет.

Дамас был молод, силен и хорош собой, добрый парень, но слегка туповат. В глазах у него всегда была какая-то заторможенность, отчего взгляд казался пустым. Слишком чувствителен он был или слишком глуп, Жосс так и не решил. Глаза Дамаса никогда не задерживались на чем-то подолгу, даже когда он с вами разговаривал. Взгляд его плавал, неясный и ускользающий, как туман.

– Придурок какой-нибудь, – отозвался Жосс. – Не ломай голову.

– Я и не ломаю, – сказал Дамас.

– Послушай-ка, ты слышал мой прогноз погоды?

– Ага.

– Ты слышал, что лето кончилось? Тебе не приходит в голову, что ты можешь простудиться?

Дамас ходил в шортах и полотняном жилете на голое тело.

– Ничего, – сказал он, оглядывая себя, – мне не холодно.

– И чего ради ты показываешь свои мускулы?

Дамас одним махом проглотил кофе.

– Я кружевами не торгую, – ответил он. – Это «Ролл-Райдер». Я продаю скейты, ролики, доски для серфинга и вездеходы. Это хорошая реклама для магазина, – добавил он, ткнув себя пальцем в живот.

– А при чем тут кружева? – насторожился Жосс.

– При том, что ими торгует Декамбре, а он старый и тощий.

– А ты знаешь, где он берет свои кружева?

– Ага. У одного оптовика из Руана. Декамбре не дурак. Он мне бесплатный совет дал.

– Ты сам к нему пошел?

– Ну и что? У него же написано «Консультации по жизненным вопросам», разве не так? Ничего нет зазорного в том, чтобы пойти поговорить, Жосс.

– Там еще написано: «Сорок франков за полчаса. Начало каждой четверти часа оплачивается». Дороговато за вранье, Дамас. Что этот старичина понимает в жизненных вопросах? Он даже никогда не плавал.

– Это не вранье, Жосс. Хочешь, докажу? «Ты одеваешься так не для магазина, Дамас, это нужно тебе самому, – сказал он. – Надень клобук и доверяй другим, дружеский тебе совет. Останешься таким же красивым, зато будешь выглядеть не так глупо». Ну, как тебе, Жосс?

– Надо признаться, что это мудрые слова, – сказал Жосс. – И чего ж ты не одеваешься?

– Потому что я делаю то, что мне нравится. Правда, Лизбета боится, что я насмерть простужусь, и Мари-Бель тоже. Дней через пять соберусь с силами и оденусь.

– Правильно, – одобрил Жосс. – А то с запада приближается непогода.

– А Декамбре?

– Чего Декамбре?

– Ты с ним не ладишь?

– Минутку, Дамас. Это Декамбре меня не выносит.

– Жалко, – сказал Дамас, споласкивая чашки. – Потому что у него вроде комната освободилась. Хорошо бы тебе там поселиться. В двух шагах от работы, в тепле, стирка и кормежка каждый вечер.

– Черт… – пробормотал Жосс.

– Вот именно. Но ты не можешь занять комнату. Потому что ты с ним не ладишь.

– Нет, – сказал Жосс. – Не могу занять.

– Глупо это.

– Очень глупо.