Просто интересно, что им на сей раз от меня надо. Сам знаешь, кто предупрежден…

— Тот вооружен. Ладно, сделаю.

Конан, стараясь не создавать ненужного шума, спустился на первый этаж по застланной ковром мраморной лестнице. Возле самых дверей Дара беседовала с нежданными гостями. Один из них, постарше и покрупнее, возмущенно говорил, хотя и стараясь держаться в рамках приличий:

— Да, мы понимаем, что граф Тариэль — особа знатная, но всему есть пределы. Вчера от его руки пострадало с десяток человек…

— Одиннадцать, — уточнил второй, более молодой и похожий на зайца из-за двух сильно выступающих вперед верхних зубов. — Двоим его сиятельство, извини, госпожа, свернул челюсти, кое-кому переломал руки и ребра, а саму «Утеху путника» разгромил начисто…

Конан едва удержался, чтобы не присвистнуть. Дa, малыш, похоже, задает жару немедийской столице.

— Мне, право, очень жаль, — тихо проговорила Дара, — Тариэль, в самом деле, порой бывает несколько несдержан.

Она держалась с поразительным достоинством, и лишь по тому, как вспыхнули ее высокие скулы, можно было понять, насколько она была потрясена и огорчена услышанным.

— Несколько несдержан? — переспросил тот, что был похож на зайца. — По-моему, это иначе называется. Искалеченные им люди ждут возмездия и справедливости. Графу придется заплатить за свои бесчинства. И для начала, мы бы хотели поговорит с ним. Он дома?

— Подождите. Я полагаю, что праведный гнев, конечно, небезоснователен, однако мне не кажется, что Тариэль был единственным участником драки, а все остальные ни при чем и просто попались под горячую руку. Так или иначе, его могли спровоцировать на скандал, а теперь хотят выкачать побольше денег и вдобавок унизить, — тон Дары резко изменился, сделавшись властным и жестким, сузившиеся глаза метали молнии. — Оставьте Тариэля в покое. И извольте немедленно покинуть наш дом.

Ее верхняя губа угрожающе дрогнула — сейчас Дара напоминала волчицу, защищающую свое логово.

— Но, госпожа… — начал было старший из стражников.

— Не испытывайте мое терпение, — произнесла Дара. — Вон отсюда. Я не допущу ареста Тариэля. Моему мужу не о чем с вами говорить. Вы забываетесь! Граф Тариэль не какой-то простолюдин, чтобы его можно было привязать к позорному столбу на городской площади и плевать ему в лицо!

— Да ради всего святого, кто говорит о позорном столбе?! — возопил зайцеобраиый, поспешно пятясь к выходу — Речь шла только о деньгах, хозяин «Утехи путника»…

— А хозяину «Утехи путника» было заплачено сполна, — вмешался Конан, — и я тому свидетель. Поэтому, если он до сих пор чем-то недоволен, я лично готов обсудить с ним эту проблему.

При его появлении стражники предпочли окончательно ретироваться, даже не полюбопытствовав, с кем имеют дело. Дара стояла, прижав руки к груди и тяжело дыша.

— Кажется, эти парни теперь оставят Тариэля в покое, — сказал Конан. — У них просто духу не хватит связываться с тобой еще раз. Я восхищен.

Вместо ответа Дара горестно всхлипнула и, повернувшись к северянину, вскинула на него влажные глаза. Есть женщины, которых слезы украшают, но к Даре это никак не относилось, что, впрочем не имело никакого значения. Конан обнял ее и неуверенно провел рукой по ее волосам.

— Успокойся, — пробормотал он, дивясь мгновенной метаморфозе: из разъяренной волчицы Дара вдруг превратилась в растерянную и испуганную женщину. — Ну, что с тобой? Брось плавать.

— Это из-за меня, — судорожно вздохнула она, устраняясь. — Я так виновата перед Тариэлем. О, если бы я знала… хорошо, хоть дети не видели…

— Чего не видели? — спросил Конан. Но момент ее слабости уже миновал.

— Извини, — произнесла Дара. — Глупо получилось! Я… я должна посмотреть, как там дети…

И тут появился Тариэль. Он почти бежал, перепрыгивая через несколько ступеней.

— Дара? Милая, что здесь…

— Ничего, — гневно произнес Конан, — если не считать, что ты предоставил ей прекрасную возможность отдуваться за тебя, и твоя жена с этим прекрасно справилась. Виден богатый опыт! Поздравляю. Имея такую защиту, хорошо быть храбрецом!

Он и сам не понимал, почему все случившееся вызвало у него такое раздражение, но уже не мог остановиться.

— Я знал тебя иным, Тариэль. И никогда не предполагал, что ты станешь прятаться за спину женщины… граф!

— Конан, не надо, — предостерегающе произнесла Дара.

— Да, я уже понял, что ты с радостью выцарапаешь глаза любому, кто осмелится косо взглянуть в сторону твоего мужа, но сомневаюсь, что в нем самом осталась хоть капля достоинства, Дара! — вырвалось у киммерийца.

— Ты ничего не понимаешь, — сказала она устало.

Тариэль стоял, побледнев как смерть от нанесенного оскорбления.

— Я докажу, на что способен, Конан, — глухо проговорил он. — Если хочешь драться, сделай одолжение. Я готов.

— Я тоже.

— Вы оба с ума сошли! — выкрикнула Дара. — Вы ведь были друзьями! Избавьте меня от своих мужских истерик. Честное слово, только этого мне как раз не хватало. Прекратите немедленно!

Конан бросил на Тариэля многообещающий взгляд, яснее ясного говоривший о том, что бой переносится, но не отменяется; бывший приятель ответил ему точно таким же.

— Отлично, парень, — язвительно сказал киммериец. — Я, конечно, на чужой территории и не стану вносить раздор в вашу семейную идиллию, так что лучше мне просто уйти. Может, еще увидимся. Лет через двадцать. Если ты к тому времени по пьяному делу не захлебнешься в луже. И не забывай почаще проверять, не подсунули ли твоему коню колючку под седло! Неровен час, враги тебя доконают.

Он решительно переступил порог. Тариэль выскочил следом.

— Нынче вечером приходи на то же место, что и вчера, — прошипел он. — Пришло время тебе усвоить, что еще в Халоге я был самым лучшим.

На такое заявление было даже нечего возразить. Возвращаясь в «Золотой сокол», Конан внутренне продолжил спор. Лучшим?! В Халоге?! Кто — Тариэль?! Спору нет, бойцом он был неплохим, но находились и посильнее. Взять того же Рыжего Пса, например, или казавшегося вечно печальным стигийца Кора, или высоченного гиперборейца, которого звали, кажется, Асваром… У Конана руки чесались вернуться и надрать Тариэлю задницу за его наглое хвастовство. Однако когда он подошел к двери своей с Райбером комнаты, эти мысли разом вылетели у него из головы. Ему стало совсем не до Тариэля. Дверь оказалась незапертой, а помещение безнадежно пустым. Райбер исчез.

И найти его теперь было задачей совершенно невыполнимой. Ибо что можно предпринять для поисков того, кого нельзя даже увидеть?!..

Вместо того, чтобы впасть в совершенно бесполезную панику, Конан решил взвесить возможные варианты. Райбер мог либо уйти сам, по своей воле, в таком случае, он справился с замком и осуществил замысел. Или был похищен, что маловероятно — кому бы он понадобился, да и кто мог вообще знать, что он здесь? Оставалось принять первое предположение. А если так, то, скорее всего, Райбер решился на собственные поиски Аттайи, за этим ведь они и явились в Бельверус, и доказать, что может обойтись своими силами, без помощи Конана. Понятно, что о последствиях своего безрассудства мальчишка в запальчивости не подумал. Вероятно, то, что северянин сказал ему прошедшей ночью, не на шутку обидело и уязвило Райбера, он укрепился в мысли, что никому не нужен, вот и… Так или иначе, все сходится на том, что его следует опередить и выйти на Аттайю самому, раньше, нежели это удастся Райберу.