Мы около часа обсуждали предстоящую операцию. Определили, какие группы пойдут для координации действий к бандитам и мусульманам. И чтобы тоже не по кустам сидели, а в бою дрались.

      В общей сложности должно было участвовать около ста человек.

      Разошлись тихо, по парам, чтобы не привлекать внимание.

      В голове крутилось много мыслей, подсознание просчитывало ситуацию, предлагая различные варианты развития обстановки. Только все это было подобно гаданию на кофейной гуще.

      Вечером, после ужина с небольшой порцией медовухи, задернув плотно окна, мы сидели за картой, обсуждая предстоящую операцию. Мы не знали толком картину. Потирая уставшие глаза, я откинулся на спинку стула.

      - Иван Николаевич, как хочешь, но нам нужны люди в штабе или около него у американцев. А то слишком большую цену будем платить за слепые атаки.

      - Знаю. Работаю над этим. Давай решать проблемы, Владимирович, по мере их возникновения. Останемся в живых - тогда и поговорим, а сейчас не будем ничего загадывать.

      - Годится.

      На следующий день я просидел над картой, моделируя ситуации. Записывал умозаключения. Опыт проведения учений был. Картина вырисовывалась интересная. Нет, 'интересная' не то слово, интересно, это когда играешь с офицерами преферанс и видишь, что можешь сыграть на мизере.

      То есть не взять ни одной взятки, у тебя нет ни одного козыря, а всех посадить в лужу. И все объединяются против тебя. Вот это интересно. А предстоящий бой на 'мизере' -- это уже не игра. Тем более, когда ставка в этой 'игре' -- несколько десятков, а то и сотней жизней твоих соратников. Подчиненными язык не поворачивается их назвать. Операция 'Мизер'. Бой при минусовом раскладе.

      Вот примерно так и будет завтра. Про себя я решил так, и назвать операцию. 'Мизер'. Ни одного козыря, только наглость и отчаяние. Авантюра. В академии меня бы порвали на части и выгнали обратно в войска с понижением как выжившего из ума. И ходил бы я вечным дежурным по части и старшим на всех хозяйственных работах и 'куда пошлют'. В армии есть разница между 'Товарищ майор' и 'Эй, майор'.

      Когда вечером появился усталый, нервный, злой, измотанный Миненко, я поделился с ним своими мыслями с выкладкой и схемами. Он сделал добрый глоток хозяйской медовухи, закусил сильной затяжкой сигареты. И мрачно произнес:

      - Знаешь, командир. Я бы назвал 'Абзац'.

      - Почему.

      - Если мы победим, то это станет красной строкой в летописи борьбы с фашистами...

      - Не думал, что чекисты способны на романтические чувства.

      - А если проиграем, то очень уж хочется провести аналогию: 'абзац' -- 'трындец' -- 'холодец' -- 'конец'. Понимаешь, я забрал наши радиоуправляемые мины и передал их нашим людям на авиабазе, изготовил 'гондомные бомбы'. Предварительно испытали. Рвет хорошо, только вот мы взяли две бутылки. В одной презик быстро растворился и он рванул минут через тридцать, а во второй - через шестьдесят семь минут.

      - Думаю, что американцы, подобно немцам, чтят букву инструкции и поэтому запустят авиацию за час до выхода колонны.

      Зашел хозяин дома Захаров, он рассказал, что за местными полицаями прибудет завтра автомобиль с их новым начальством и тогда уже поставят вдоль дороги. Где именно - никто не знает.

      - Ты мне вот что скажи, Захаров, -- у Миненко был загадочный вид, точно, что их никто не знает? Я имею в виду начальников полицейских?

      - Точно. Прежних арестовали, те там что-то много украли, вот новых и поставили, а прежних арестовали.

      - А сбор у полицаев где?

      - Вот здесь. - Захаров на карте указал развилку, примерно в паре километров - В шесть ноль-ноль завтра. Наши придурки поедут на Пашке - это шеф местной полиции.

      - Понятно. - Миненко кивнул. - Какая машина у этого начальника гестапо? ---- 'Жигули' третьей модели, красная, как пожарная машина.

      - Да, такую машину ни с кем не спутаешь. - Миненко злорадно потер руки и вышел из дома, на ходу доставая мобильный телефон.

      - Эй, Иван, ты тот телефон достал? А то... это, раньше времени устроишь салют.

      - Все нормально. Тот самый. Что мне сейчас нужен.

      Минут через пятнадцать он вернулся, улыбаясь своей обычной лучезарной улыбкой, он мне подмигнул, а когда Захаров вышел за хлебом на кухню, Миненко наклонившись к уху, рассказал:

      - Коль этих полицаев никто не знает, то их завтра возьмут тихо, переоденутся и встанут на дорогу.

      Я оценил изящество задуманного и просто показал ему большой палец. Не сговариваясь, мы решили не посвящать Захарова в этот план. Не то, что не доверяли ему, просто односельчане, пусть и подонки. А все равно жалко. Русский человек - жалостливый, лежачего бить не будет.

      Так и русские женщины одинаково совали последнею краюху хлеба и кому-то из советских пленных, когда их гнали немцы, так и пленному немцу, когда тот шел в колонне под конвоем советского солдата.

      Поэтому от греха подальше лучше при Захарове молчать, а то будет добрый дядька корить себя за смерть недоумков. То, что они не доживут до обеда, отчего-то я не сомневался ни секунду.

      Был ли я готов к тому, что вот так просто Миненко решает чьи-то жизни, что мы точно также планируем убить массу незнакомых нам людей? Нисколько. Только внутри было возбуждение. Я старался его гасить. Только вот выпить много нельзя, а от никотина и в горле уже першит и глаза слезятся. Часов в одиннадцать вечера мы легли спать. Надо было вставать часа в три.

      Сказать, что мы с Миненко спали - соврать. Крутились на постелях, вслушивались в ночные шорохи, то вдруг собаки забрешут на другом конце деревни, то одиночная машина осветит стену... Всякий раз машинально ощупывали пистолет. Эх, нервы, и почему вы не стальные, не как канаты стальные.

      Пора! Пора! В путь!

      Мы встали без будильника, ополоснули лица, не брились. Не знаю откуда, но вдруг всплыло в памяти, что худая примета бриться в день боя. Накануне - можно, в день - не смей. Вперед!

      Мы сели в 'Москвич', которым управлял Иван Николаевич.

      Не знаю отчего, но зубы начали выстукивать дробь. Я вставил сигарету, изжевал фильтр, чтобы не слышал Миненко как я волнуюсь. Бейсболка быстро напиталась потом, и он, не удерживаемый ничем, струился по лбу, по лицу. Я сдернул ее, все-таки армейская кепи удобнее. Вытер пот рукавом.

      - Потеешь, полковник? - без иронии, серьезным голосом спросил Миненко.

      - Потею. -честно признался я - А, ты?

      - И я потею. - ровным голосом ответил Иван.

      - Не видно.

      - И не увидишь. Выучка. Эх, водочки бы!

      - Хорошо бы. Но позже!

      Через полчаса приехали на место. Здесь как было намечено ранее, был наш КНП - командно- наблюдательный пункт.

      Он находился на возвышении, но в километре от дороги, нам было все видно, примерно километр дороги просматривался уверенно, но не смогли бы быстро вмешаться в бой. Да, и до нас было бы сложно дотянутся. На месте уже было трое молодых людей. Как пояснил Миненко, это были связисты. И в армии служили как связисты, и в гражданской жизни тоже были связистами.

      Минут через пятнадцать пошли доклады:

      - Мусульмане на исходной.