Первые два действия прошли в том же волшебном трансе, как и на двух предыдущих представлениях. Во время антракта Донал прошелся по зрительному залу и зашел за кулисы. Кажется, все в порядке.
Лейтенант ощущал, что исполняет свои обязанности чисто автоматически, почти рефлекторно. А это уже опасный признак. Поэтому он совершил свой обход во второй раз, проверив всех работников сцены и всех исполнителей, кто попался ему по дороге. Он осмотрел осветительные леса и пространство между кулисами. Затем вернулся в зрительный зал, воспользовавшись внутренней лестницей, и прошелся по всем ложам.
Вроде все в порядке.
Антракт окончен, публика занимает места. Донал стоял у входа в зал рядом с одним из билетеров. Когда начался третий акт, он скрылся за своей портьерой, как всегда, захваченный пением дивы.
Лейтенант аплодировал вместе со всеми. И когда в четвертом акте пришло время гибели принца Тюроля, он был потрясен даже больше, чем во время предыдущих спектаклей. Дива остановилась у каменной скамьи, у которой принц когда-то признался ей в любви, и на которой теперь лежало его распростертое тело, и повернулась лицом к залу.
Подняв руки, она начала арию, и именно тогда это и произошло.
Что-то черное полетело по воздуху, и все в зале застыли.
Донал никак не отреагировал на происшедшее. Небольшая группа исполнителей на сцене, бывшие союзники принца, предавшие его, застыли, словно статуи… и только дива продолжала петь свою завораживающую арию, ничего не заметив.
Но всего через мгновение первые три ряда зрителей одновременно поднялись так, словно они все были единым телом. Донал ничего не мог сделать, он только наблюдал, завороженный, как и все остальные. Весь первый ряд зрителей сделал шаг вперед, два других ряда стали продвигаться к проходам.
Неверно взятая нота…
Все вставшие со своих мест одновременно сделали шаг вперед. Потом второй.
Это напоминало начало какого-то жуткого танца.
Словно околдованные, люди толпой продвигались вперед, тупо глядя перед собой. Мелодия оборвалась, голос дивы затих. Она стояла, парализованная не загадочным гипнозом, а обыкновенным страхом.
Нечто подобное происходило во всех других театрах. Какой-то частью своего разума, пока остававшейся свободной, Донал понимал, что все отчеты и статьи об убийствах певцов, которые он прочел, готовясь к заданию, были ложью. Сила, достаточно могущественная, чтобы подчинить себе целую сотню зрителей, способна изменить воспоминания всех здесь присутствующих.
Что-то щелкнуло у Донала внутри.
У него внутри как будто что-то обломилось — навыкам преодоления транса удалось-таки взять верх, и словно громадные глыбы льды стали спадать с его тела, и вот он уже свободен.
Донал присел, внимательно оглядывая публику, но все присутствующие — даже члены его группы, даже Петров, который теоретически был защищен от гипнотического воздействия — застыли в трансе.
Оркестр пребывал в полной неподвижности. Сотня зрителей вышла вперед и наступала. Донал быстро преодолел пространство, отделявшее его от сцены, и прыгнул в оркестровую яму.
Его прыжок стал чем-то вроде сигнала — все музыканты повернули головы к Доналу. На него были устремлены пустые, ничего не выражающие глаза. К нему потянулось множество рук, но ударом локтя в висок Донал сбил с ног виолончелиста, отбросил в сторону скрипачку и ухватился за край сцены.
Он вскарабкался на помост, отбиваясь от тянущихся к нему рук и крикнул:
— Скорее! Мария!
Звук собственного имени, казалось, вывел диву из оцепенения. Она стала оглядываться по сторонам, тяжело дыша от ужаса, и, с трудом передвигая ногами, начала отходить вглубь сцены. У неё за спиной принц неожиданно привстал на скамье, а все исполнители одновременно сделали шаг вперед.
Донал бросился к диве, схватил её за талию и прошептал:
— Нам нужно бежать. Вы понимаете?
— Да…
Она должна попытаться справиться с волнением, подумал он, выровнять дыхание, но, вероятно, певческая подготовка дивы помогла ей самой преодолеть страшное волнение, сковывавшее дыхание. Она сделала глубокий вдох и сбросила туфли.
— Куда?
— Налево!
Донал продолжал держать диву за талию, пока они добежали до боковой кулисы. Здесь какой-то работник сцены протянул к ним руки, и Донал заехал ему локтем в подбородок. Они сбежали вниз по ступенькам до аварийного выхода. Донал ударом заставил механизм двери заработать. Она открылась.
Перед ними был темный переулок. Но тут сзади к ним снова протянулись чьи-то руки — хористы из предыдущей сцены. Они схватили диву за край длинного платья.
Донал повернулся и с размаху ударил ближайшего из преследователей в шею —
Дива пыталась самостоятельно отбиться от последнего из нападавших, но Донал извлек свой «магнус» из кобуры и ударом приклада сбил его с ног.
— Быстрее!
С пола к нему протянулась чья-то рука, но Донал с силой опустил ногу, раздался тошнотворный хлюпающий звук. И вот лейтенант уже ведет диву к выходу.
Выйдя на улицу, Донал присел на мгновение и затаился. Какой-то прохожий у поворота улицы вдруг застыл, по его телу пробежала дрожь, и он сделал шаг в переулок.
Тоже в трансе.
— Сюда!
Донал бежал вокруг театра к входу. Дива следовала за ним. Земля была холодной и твердой, а на певице не было обуви. Им приходилось быть крайне осторожными, вокруг было много осколков битого стекла, мерцавших в свете уличных ламп — остатки разбитых бутылок из-под пива.
Впереди был ещё один темный переулок, слишком узкий, чтобы они могли пройти по нему бок о бок. Там их могла ожидать ловушка, но выбора не было. Первым вперед рванулся Донал и потащил за руку певицу.
И вот они уже вышли на тротуар Девяносто второй улицы.
Яркий свет, оживленное движение, толпы прохожих. Секунд двадцать казалось, что здесь они в безопасности. Донал начал уже было ловить такси, но вдруг заметил, что группа зуринских туристов с видеокамерами в руках застыла на месте, содрогнулась, и лица у них всех приобрели тупое, бессмысленное выражение.
И сразу же туристы обратили внимание на диву.
Куда бы они пошли, чары, вызывающие транс, нагонят их повсюду, подчинив себе любого, кто окажется на ближайшем расстоянии от дивы. Чары подобны инфекции. Донал оттолкнул тянувшиеся к ним руки туристов и снова потащил за собой диву.
Её одеяние цвета слоновой кости немного съехало вниз, и Донал увидел грудь — священный Аид, у нас нет на это времени! И тут на противоположной стороне улицы он заметил каменную тумбу размерами
