было.
«На основании приказа по военному ведомству от 27.12.(1917) за № 68, — указывается в них, — семеновцев: начальника команды конных разведчиков барона А. Типольта и командира 9-й роты М. Тухачевского, находящихся в отпуске на основании приказа по военному ведомству от 27.12.(1917) за № 68, перевожу для несения службы Гвардии в Семеновский резервный полк первого как категориального, а второго как бежавшего из плена». Таким образом, оба офицера фактически убыли из полка 27 декабря 1917 г., хотя до 9 февраля 1918 г. официально числились в основном (боевом) составе полка на фронте. Они были переведены в Гвардии резервный Семеновский полк 9 февраля 1918 г. в связи с полной и окончательной ликвидацией «боевой», фронтовой части полка. Сам же Гвардии резервный Семеновский полк приказом Наркомвоенмора с 10 февраля 1918 г. переименовывался в «полк по охране Петрограда» в составе новой Красной Армии.
В воспоминаниях о Тухачевском его сестры, Е.Н. Арватова-Тухачевская и О.Н. Тухачевская, сообщали: «Он вернулся к нам зимой, примерно в декабре. Мы остались в тот год на зиму в деревне (в селе Вражеском Пензенской губернии). В этот приезд он ежедневно занимался с нами, и весь месяц, который он прожил тогда во Вражеском, прошел незаметно и весело, и помню, как нас огорчило его решение снова уехать. Предполагаю, что он уехал в начале января». В другом месте своих воспоминаний упомянутые его сестры уточняли: «В январе 1918 г. Миша опять оставил нас — уехал в Москву». Сестры свидетельствуют, что Тухачевский провел во Вражеском примерно месяц, до начала января. Однако, согласно более точным, приведенным выше официальным сведениям, исходящим из полкового приказа, Тухачевский отправился в отпуск домой, в с. Вражеское в Пензенскую губернию только 27 декабря 1917 г., а добраться туда смог вряд ли ранее начала января 1918 г. Сознательно или случайно (прошло все-таки много времени) сестры ошиблись на месяц. Если он пробыл, как утверждают его сестры, дома месяц, то, следовательно, уехал из Вражеского не ранее начала февраля 1918 г.
Приведенная выше информация свидетельствует о том, что Тухачевский после побега из плена вернулся на фронт, стремился по-прежнему нести службу и покинул полк в числе последних «старых» полковых офицеров, отказавшись вступать в ряды формировавшейся новой «Социалистической армии». Он оставался в составе Гвардии резервного Семеновского полка (уже переименованного) вплоть до начала апреля 1918 г. и оставил полк после завершения расформирования старой русской армии 27 марта 1918 г.
Вернемся, однако, к цитированному выше фрагменту статьи Алексеева от 13 февраля 1936 г., к его утверждению, что Тухачевский был «креатурой и человеком Троцкого и Зиновьева», которым он обязан своей военной карьерой и с которыми он якобы был тесно связан еще с 1917-го — начала 1918 г. В связи с этим автор статьи утверждает, что контакты Тухачевского с Зиновьевым начались еще в период пребывания Зиновьева в Кюстрине, т. е. даже раньше, чем с Троцким.
Попав в плен 19 февраля 1915 г., Тухачевский в 20-х числах этого месяца оказался в солдатском лагере Бютов, «где провел три дня и был отправлен далее в Штральзунд в офицерский лагерь Денгольм». Через 2 месяца, т. е. в конце апреля 1915 г., он бежал. Однако спустя 5 дней был задержан и водворен в крепость Кюстрин, в форт Цорндорф. Затем, через три недели (в середине мая 1915 г.), он был отправлен в солдатский лагерь Губен. Месяц спустя (к концу июня) он оказался в лагере Бесков. Таким образом, в Кюстрине Тухачевский провел три недели в первой половине мая 1915 г.
Что касается Зиновьева, то начало Первой мировой войны застает его вместе с Лениным в Галиции. Отсюда они вместе с большим трудом, через Вену, пробираются в Швейцарию: 26 июля (8 августа) 1914 г. Ленин был арестован в Новом Тарге по обвинению в шпионаже в пользу России и заключен в местную тюрьму. По решению краковского военного прокурора от 6 (19) августа Ленин был освобожден. Получив разрешение австро-венгерских властей, он вместе с семьей и Зиновьевым выехал в Швейцарию, по пути остановившись в Вене. В сентябре 1914 г. они были уже в Берне (Швейцария). 5–8 (18–21) сентября 1915 г. Зиновьев был представителем ЦК РСДРП (б) на конференции в Циммервальде (Швейцария). Февральская революция 1917 г. застает Ленина и Зиновьев там же, в Берне. 27 марта (9 апреля) 1917 г. Ленин, Крупская, Зиновьев и вся группа политэмигрантов выехали из Цюриха через Германию в Швецию и оттуда — в Россию. Таким образом, в Кюстрине, как и вообще в Германии, в 1914–1917 гг. Зиновьев не был и, стало быть, ни с кем, в том числе с Тухачевским, встречаться в Кюстрине не мог. Так что Алексеев вольно (если преднамеренно) лжет или невольно (если пользуется непроверенными слухами) заблуждается и обманывает читателя.
Теперь что касается утверждения, что Тухачевский «отправился в Сызрань по указанию Троцкого», т. е. был «креатурой» Троцкого и в своей дальнейшей карьере. Во-первых, Тухачевский был направлен не в Сызрань, а в Симбирск, где находился штаб 1-й Революционной армии. Во-вторых, он был рекомендован на эту должность Председателем Всероссийского бюро военных комиссаров К. К. Юреневым. Троцкий же, после известного «мятежа Муравьева» (10–11 июля 1918 г.) и неудач 1-й армии под Симбирском, потребовал от командующего Восточным фронтом И.И. Вацетиса снять Тухачевского с должности. И в последующей карьере Тухачевского Троцкий выступал скорее в качестве противника, а не покровителя будущего маршала (это касалось и награждения Тухачевского орденом Красного Знамени за его победы на Восточном фронте в 1919 г., чему Троцкий пытался безуспешно противостоять. Это касалось и отказа Троцкого подписать представление о награждении Тухачевского вторым орденом Красного Знамени за подавление Тамбовского восстания, что было явно несправедливым с точки зрения роли Тухачевского в спасении советской власти вообще, и под Кронштадтом, и в Тамбовской губернии).
Особое внимание автором было обращено на то, что «наиболее обстоятельная книга о Тухачевском была написана несколько лет тому назад бывшим участником первого похода, затем перекинувшимся к большевикам и от них уехавшим в Берлин и Париж романистом Романом Гулем», что «Р. Гуль выступал в Париже в одной из масонских лож с докладом о «масонстве в СССР», а Тухачевский сам принадлежал к масонству со времен еще пребывания в германском плену.
Примечательно, что, упоминая о Зиновьеве, якобы находившемся в 1917 г. в Германии, и о Троцком как «изменниках» и «агентах германского Генштаба», автор статьи нигде не упомянул ни Ленина (можно было бы лишний раз вспомнить о том, что он тоже был «агентом германского Генштаба» и получал от него «немецкие деньги»), ни Сталина. Таким образом, налицо выпады против «врагов народа» Троцкого и Зиновьева — главных врагов Сталина.
Обвиняя Тухачевского в сотрудничестве с германским военным командованием, Алексеев нигде и никак не упомянул о его сотрудничестве с нацистами, с гестапо, с Гитлером. В этом явно прослеживается стремление автора статьи не портить отношения с нацистами и гитлеровским режимом, бросая при этом подозрения на германский генералитет. В этом было стремление представить Тухачевского не только давним и остающимся по-прежнему агентом генералов вермахта и их единомышленником, в частности в политических вопросах. Как известно, немецкий генералитет в это время не пользовался полным политическим доверием Гитлера. Он ревниво относился ко всякого рода самостоятельным политическим действиям своих генералов, пока еще не склонных безоговорочно ему подчиняться. Связь Тухачевского с немецкими генералами должна была породить и недоверие Гитлера к Тухачевскому. Это недоверие усиливалось также сведениями о принадлежности Тухачевского к масонам. Как и тесная связь с большевиками-евреями Троцким и Зиновьевым, этот фактор превращал маршала в фигуру, совершенно неприемлемую для Гитлера.
Итак, в статье Алексеева от 13 февраля 1936 г. Тухачевский был представлен «троцкистом, зиновьевцем и давним агентом германского Генштаба». Весь «букет» будущих обвинений Тухачевского, открыто прозвучавших на судебных процессах 1937–1938 гг., был налицо.
Поскольку статья Алексеева была напечатана в монархической и достаточно популярной в русском зарубежье газете «Возрождение», т. е. рассчитана в первую очередь на русскоязычных читателей, главным образом на русскую военную белую эмиграцию, то, следовательно, она должна была скомпрометировать Тухачевского в глазах именно этой части русского зарубежья. Алексеев политически связал Тухачевского с одиозными для нее политическими фигурами и силами: с Троцким и германскими генералами.
«Разоблачения» Алексеева должны были дискредитировать Тухачевского в глазах русской белой эмиграции, на посредничество которой он рассчитывал в установлении контактов с представителями германского правительства Гитлера. Одновременно эти «разоблачения» должны были дискредитировать Тухачевского и в глазах этого правительства, и самого Гитлера, как «троцкиста», «масона» и «агента
