Звенит, звенит, звенит. Звенит так, что сердце, которому мозг еще не успел послать команду проснуться, начинает бешено подпрыгивать.

– Да! – хриплю я в трубку.

– Придурок! – орет Ваня, – Почему у тебя телефон все утро не отвечает!

– Я спал. Пришел домой в семь утра!

– У нас сегодня последний съемочный день, если ты не забыл!

– Ну, sorry... Так вышло...

– Так вышло... Ладно, к делу! Тут такое творится, просто улет!

– Полная жопа?

– Не совсем. Антон нашел молодую девчонку, второкурсницу.

– Где?

– Да фиг знает! Главное, девчонка реально хорошо играет, тут все в шоке! Мы уже отсняли сцену, где она расстается с бывшим парнем, застав его в кафе с девушкой. Ты бы видел, как она ему пощечину залепила! У нее страсть, как у Моники Белуччи!

– А грудь такая же?

– Отвали! Сейчас снимаем сцену, где она жалуется подруге, что рассталась со своим парнем.

– Ты хочешь сказать, что нам повезло?

– Есть одна небольшая проблема...

Пауза.

– Э?

– Коля Сироткин слился...

– То есть как?

– Заверещал, что профессионал и играть с пэтэушницами не намерен.

– Вот пидорасина! – кажется, мы говорим это одновременно. – И что теперь?

– Антон предложил запасной вариант. – Ваня откашливается. – Мне он сначала показался... м-м-м... рисковым, но... потом я подумал, что это хорошая идея.

– И какая же это идея? – вкрадчиво спрашиваю я, чувствуя подставу.

– Главного героя должен сыграть ты, Дрончик...

– Вы совсем головой ебнулись?

– Может быть, но иначе проекта не будет. А ты продюсер все-таки...

– Ты хочешь сказать, сука такая, что вы решили, будто я похож на гастарбайтера?

– Антон сказал, это не проблема. Ты чернявый, а грим решит все остальное!

– И какая же сука употребила слово «чернявый»?!

– М-м-м... Антон... или... не помню...

– Я не буду играть!

– Дрон, тут не до споров! И потом, ты же хотел сняться в эпизоде? По мне, так лучше играть гастарбайтера, чем гея.

– Да что бы ты понимал, Ваня! Гей – это гениальная наживка для телок. Все телки мечтают переспать с геем! Это была бы часть разводки в реальной жизни. А кто, скажи мне, хочет переспать с гастриком? Продавщица из ларька «Союзпечать», и та не захочет!

– Андрюх, будь человеком! Приезжай, тебе Антон все объяснит. Ты согласишься... Если бы не моя скованность перед камерой, я бы сам сыграл.

– Я тебе могу эту скованность снять!

– Вряд ли, – говорит он, словно об уже пережитом. – В общем, мы тебя ждем.

– Козлы вы! – плюю я в трубку.

За столом играющая лучшую подругу главной героини девушка со скорбным лицом говорит:

– Катенька, не переживай! Я тебе давно говорила, он тебя не стоит.

Почему Катенька, если в сценарии была Машенька?

– Я не знаю,– всхлипывает сидящая ко мне спиной главная героиня. – Я... понимаешь... я его любила. – Она берет из вазы салфетку и утыкается в нее лицом.

– Стоп! – кричит Антон. – Оля, я же тебя просил! Когда ты говоришь: «Катенька, не переживай», – ты должна взять Катю за руку. Ты ее очень любишь, она твоя лучшая подруга. Ты хочешь ей помочь. И лицо, – он подбегает к ней, – гримеры, сделайте мне так, чтобы у нее тоже слеза потекла. Одна.

– Сцена два. Дубль три, – командует помреж.

Я подхожу сзади к сидящим на режиссерских стульях Антону и Ване:

– Здравствуйте, коллеги! – Антон оборачивается, видит меня и кричит: – Стоп! Технический перерыв десять минут!

– Ты чего, не мог Сироткина удержать, гнида? – шиплю я на него.

– Да черт с ним! – Антон отмахивается. – Пойдем, я тебя с главной героиней познакомлю. Катенька, душа моя, подойди к нам, а? Чувак, ты даже не представляешь, с кем будешь играть! Она нереально хороша!

– А чего же ты сам с ней не сыграешь?

– Я режиссер, старичок! – Антон поправляет надетую по случаю съемок бейсболку.

Девушка Катя оборачивается и делает несколько шагов по направлению к нам. Застенчиво улыбается, оправляет платье. Антон смотрит на нее, как влюбленный студент-первокурсник смотрит на старшеклассницу, которая живет в соседнем доме, и говорит с придыханием:

– Это Катя. Катя, познакомься, это Андрей!

Но если Антон на самом деле не студент, то Катя – на самом деле школьница. Та самая, «сетчатая»,