– Так мы в Кремль едем? – удивился я

– Практически. В Мавзолей, – отозвался молчавший до этого водитель. – Ща будем тебя из пионеров исключать.

– Кстати, Антон, а вас в пионеры в Мавзолее принимали? – спросил «синий костюм».

– Какое это имеет значение?

– Для вас никакого, а мне интересно. Вам ответить сложно?

– Не в Мавзолее. В актовом зале школы.

– Ясно. Значит, учились неважно, – резюмировал «синий костюм».

«Пионеры, блядь, комсомольцы. Ненавижу идиотские подъебки». Я начал злиться. «Взять бы сейчас и локтем в нос тебе заехать». Я представил, как я разбиваю «синему» лицо, машина тормозит и меня начинают бить все четверо. Потом надевают наручники и с заплывшим лицом, подбитыми глазами выволакивают на улицу. Перед глазами встала финальная сцена из «Утомленных солнцем». И меня понесло. «Не буду я с вами торговаться, уроды. Хотя бы раз в жизни плюну вам в лицо открыто, выступлю на суде хотя бы перед охраной и вашими судьями и поеду как политический, вместе с ребятами. Скоты. Ни ума, ни фантазии. Работать можете только как каток, прокатывая всех и все. А я вас обыграл. Обыграл с минимальным ресурсом. Порвал, как грелок. Я не буду с вами торговаться. Точно! Тот, к кому меня сейчас везут, ждет, что я начну падать ему в ноги. Не дождетесь. Сейчас приедем, я скажу ему в лицо…»

– Вот и приехали, – «синий костюм» пощелкал по циферблату своих часов, показывая мне на время, – смотрите, семь минут. Я же говорю, у меня проездной хороший.

На его круглых часах с римскими цифрами под XII стояло клеймо BREGUET, а на месте номера модели – 77 RUS. Внизу циферблата, над окошком с датой был нарисован маленький пистолетик, похожий на логотип Джеймса Бонда. Над ним красовалась надпись: KOMANDIRSKIE.

– Интересные у вас часы, Иван Иванович. Лимитед Идишн?

– Эти? – Он посмотрел на свои часы так, будто видел их первый раз в жизни. – Именные. Друзья подарили на профессиональный праздник. Выходим.

На улице стоял свежий июльский вечер. В воздухе пахло кофе и смесью различных духов. «Нет, все-таки надо торговаться». Я расправил плечи, потер поясницу и пошел вслед за «синим».

Мы миновали будку с милиционером и пошли переулком. Я пялился по сторонам, отмечая детали окружающих зданий, сам не зная зачем. И так понятно, что обратную дорогу мне в случае чего подскажут. Довольно быстро мы подошли к зданию с широкими ступеньками перед входом. На стене рядом с массивной дверью висела бордовая табличка с гербом России и надписью:

Из дверей, чуть не столкнувшись с нами, вышли две тетки лет пятидесяти, несшие в руках перевязанные бечевкой картонные коробки. «Пирожные, наверное, получили спецпайком. Никогда бы не подумал, что в таких стенах обитают подобные персонажи. Кухня же, может быть, обслуга?» – подумал я, а вслух заметил:

– Теперь я понял, откуда у журналистов этот идиотский штамп «кремлевская кухня». Мне даже в голову не приходило, что такое учреждение в самом деле существует.

– Есть многое на свете, друг Антонио, чего не знает «Яндекс» и «Yahoo», – заметил «синий», – вообще- то это расхожий штамп – «телевизионная кухня» или «футбольная кухня» там. Не обязательно только «кремлевская».

– Иван Иваныч, а почему номер 9?

– А почему бы и нет? – «Синий» дернул дверь на себя. – Чего, нельзя, что ли?

– Действительно, почему бы и нет? Хороший номер, – согласился я.

– А почему «спецблок», вам не интересно узнать? Меня несколько передернуло. Я пожал плечами и посмотрел в сторону.

Зайдя внутрь, мы оказались перед высокой рамой металлодетектора, за которой стояли два милиционера и рентгеновская машина. «Синий» передал мне пластиковый лоток:

– Выкладывайте все сюда.

– В смысле металлические предметы? Так у меня вроде нет ничего.

– В смысле все. Документы, пишущие принадлежности, портмоне. Все, что в карманах, одним словом.

«Вот и все», – похолодел я.

– Ремень тоже снимать? – тихо спросил я Иваныча.

– Не задерживайте вход, мужчина! – крикнул мне один из ментов. – Шутки будете в другом месте шутить. Сказано – вылаживайте все, значит, вылаживайте.

Я послушно выгреб из карманов документы, кошелек, две авторучки и пропуск на работу. Мент протянул руку через рамку детектора и взял у меня лоток. Мы прошли. Двое «серых костюмов» остались за рамкой, мы с «синим» двинулись дальше.

– А не боитесь, что сбегу? – нагло спросил я Иваныча, когда мы подошли к лифтам. – Или один управитесь?

– Тут старое здание. Такая запутанная система помещений, что сам до сих пор не могу привыкнуть. – Иваныч глянул на меня снисходительно и продолжил: – Допустим, броситесь вы в бега и будете тут, как Фарада, ходить сутками по коридорам и кричать: «Люди, люди!» Помните, как в «Чародеях»? А тут ведь не только информационное управление находится, но и другие структуры. Могут неправильно истолковать. Понимаете, о чем я?

Открылись двери лифта, «синий» нажал на кнопку девятого этажа, двери закрылись. Лифт поднимался довольно медленно, как это бывает в старых домах. Я ощутил, как у меня за ухом начинает стекать из-под волос капля пота. Видимо, Иваныч это тоже заметил и не преминул съязвить:

– Пребываете в нетерпении? Я же говорю, старое здание. И лифт старый. Тише едешь – дальше будешь. От того места, куда едешь.

Сказано это было таким тоном, что смеяться мне уже расхотелось. У меня начала расти внутренняя дрожь, где-то в области желудка, и чуть пересохло во рту. Наконец лифт приехал. Пока мы шли прямым коридором, я разглядывал таблички, висевшие на дверях кабинетов. Надписи на них выглядели, прямо скажем, довольно нетипично для официального заведения:

Коридор закончился дверью, на которой висела такого же размера табличка с надписью:

Надпись была сделана зеленой флуоресцентной краской, которой любят пользоваться фанаты граффити или интернетчики, что служило намеком на дверь главного начальника, который разбирается в современных технологиях. Иваныч открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Добрый вечер, – хором поздоровались две секретарши, сидевшие перед мониторами. Их головы были украшены гарнитурами с динамиком, вроде тех, которые используют девушки в call-центрах. Хотя у меня лично своими гарнитурами, неброским макияжем и короткими стрижками они вызвали ассоциацию с женщинами-инопланетянками из фильма моего детства «Москва-Кассиопея».

– Добрый. Че, у себя? – спросил Иваныч.

– Он вас ждет, проходите.

Иваныч открыл дверь и в этот раз прошел первым. Я успел заметить табличку на двери с надписью:

«Надо будет интеллектуально пошутить насчет связи с боливийским подпольем, интересно – поймет?» – подумалось мне.

Мы вошли в большой кабинет, у дальней стены которого стоял длинный стол с двумя мониторами по краям. Когда мы подошли ближе, я отметил, что на столе нет никаких массивных письменных приборов, столь любимых большими государственными боссами. Не было также стопок бумаг, сшитых «пружинкой» отчетов и всего того, с чем у меня ассоциировалась госслужба. Кроме мониторов и клавиатур на