не сдвинулся с места.

— Может спят?

— А дозор тогда где?

— Лаборантские штучки вспомни. Может они такие же датчики движения понаставили. Отошли ты им сообщение какое-нибудь…

— Уже. Всем. В ответ тишина. И так же ни один не сдвинулся. Где-то вдалеке взвыла собака. Потом ещё одна, но уже ближе.

— Гвоздь, лажа, — занервничал Матрас.

— Знаю. О, погоди. Сообщение от одного из этих. Пишут «Помогите нам».

— Не нравится мне это всё. С одной стороны собаки, с другой стороны вообще непонятно что.

— Институтские компы кодируются под своих хозяев. При смене владельца он не примет код даже в том случае, если тот введён правильно — там какие-то завязки на индивидуальные особенности организма. Есть, правда, один экстренный вариант, вроде мастер-ключа, но там ещё какое-то условие должно быть, вроде наличия своих рядом и то это лишь для снятия информации. Работать у чужих, понятное дело, устройство не будет. Это я к тому, что там точно ботаники. Ладно, двинули, но аккуратно.

— Ох, вот это и вороночка. Чем это так? — Хендрикс с восхищением смотрел на середину двора. — А вон и БТР ваш валяется. Ты смотри, как улетел далеко.

— Жалом попусту не щёлкай, — огрызнулся Гвоздь. — Нам на второй этаж. Ерунда какая-то — вроде и к своим иду, а такое ощущение, что в логово снорков лезу.

— А я тебе скажу почему, — нахмурился Матрас. — Потому что любой нормальный человек после такого сообщения себя уже обозначил бы. Или не обозначил бы, если ему действительно настолько хреново, что…

В ушах возник оглушительный свист. Создалось ощущение, что стены всколыхнулись, а затем сжались. Ноги подкосились и все трое повалились на пол. Последнее, что им запомнилось, была тёмная фигура, медленно спускавшаяся по лестнице. …

— А, что, где? Твою… — Гвоздь дёрнулся и обнаружил, что у него связаны руки и ноги.

— Ожил. И то ладно, — в голосе говорившего Гвоздь узнал Хендрикса. — Не боись, это я тебя связал и вроде мы в безопасности. Один хрен выброс надвигается.

— Хендрикс, ты что ли? Какого хрена? Где я?

— Подвал какой-то. Вроде сельпо. Только не спрашивай, что с нами было, сам не знаю. Дверь можно открыть, если что.

— А Матрас?

— Вон в другом углу лежит. Ты извини, я вас обоих связал, но после такого сам понимаешь. Перестраховался на тот случай, чтобы вы за стволы хвататься не начали сгоряча.

— Нормально всё. Развяжи тогда уж теперь. Кстати, что с нами произошло, и нафига ты нас связал?

— Насчёт «что произошло» — это я у тебя хочу спросить. Минут двадцать назад я проснулся, обнаружил нас всех вот здесь. Вылез наружу посмотреть… в общем не Пансионат это. Случайно глянул на свои ботинки, потом на ваши и подумалось мне, что пришли мы сюда своими ногами — не были они у нас такими загаженными перед отключкой, точно помню. Стрёмно стало, ну как и сказал только что — перестраховался. Подумал, что вы за оружие хвататься начнёте по пробуждении, да ещё уверен не был, что вы это вы… во Матрас разоспался-то.

— С вещами что?

— Вроде всё на месте. Я тут даже столик соорудил, чайку вот думаю намутить, один хрен выброс скоро, до утра торчать здесь придётся. Что с нами произошло-то?

— Спроси чего полегче. Последнее, что в голову пришло, была мысль, что Контролёр там сидел, но если бы это было так, то не говорили бы мы сейчас с тобой.

— Как сказать, как сказать. Может это нам чудится, а на самом деле мы сейчас мертвяками стоим друг напротив друга где-нибудь в Пансионате и мычим что-то на своём, на мертвячьем.

— Слишком тогда хреновый расклад выходит. Не хочу верить.

— Сам не хочу. Чёрт, а ведь я теперь понимаю, почему Микола Стукнутый своё прозвище получил. Отмычке единственным живым в отряде остаться после встречи с Контролёром — не то, что невозможно, чудо, но вот жить-то потом как. Это ж крыша поедет от незнания, на самом деле с тобой это происходит, или же только грезится.

— Хорош тоску наводить, — раздался из угла голос очнувшегося Матраса, — развяжи лучше.

Проверили вещи и убедились, что ничего не пропало. Система глобального позиционирования показала, что находятся они в семи километрах от злополучного Пансионата. А вот календарь и часы поставили вопрос о том, куда делись полтора дня.

— Вы как хотите, — подал голос Матрас, — но я к этому пансионату больше ни ногой. Знать не хочу, что там такое. Пронесло и то счастье. Одно могу сказать — лаборант или где-то там мёртвый, или его там вообще нет, живого, по крайней мере. Не похож он ни на супермена, ни на легенду Зоны — маловато для этого крутого прикида. Нечего нам там делать, только судьбу за волосы на жопе дёргать.

— К ботаникам по любому прорываться надо, — Гвоздь задумчиво скрёб щетину на лице.

— Кто бы спорил, — Хендрикс хомячил какую-то консерву, — но вот путь надо другой искать. Фигово только, что места здесь нехоженые.

— Да ладно тебе, — удивился Матрас, — тут же до свободовской базы километров двенадцать всего. Неужели не исследовали?

— А что тут исследовать? — насупился Хендрикс. — Всё, что можно было, уже давно до нас выисследовали и растащили по закромам, а артефактов тут и не водилось, разве что мелочёвка всякая, да и той кот нассал. Тем более, наши сюда и не доходили — аномалий знаешь сколько тут было? Если же отсюда идти на север, то там уже Радар до кучи добивает. Западнее надо забирать, вот только что там…

— Или под землю, — Гвоздь закурил.

— В смысле?

— В прямом. Тут же сеть тоннелей огромная. Знать бы только, где ближайший вход.

— Сбрендил что ли? Ты хоть знаешь хоть, что там под землёй вообще?

— Совершенно не знаю. Вот и думаю, вариант это, или нет.

— Кажется у нас командир съехал с катушек. Первый, первый, я второй. Гвоздь, если я тебя правильно понимаю, ты предлагаешь залезть в местную канализацию мало того не будучи в курсе, что там вообще находится, но даже не имея ни малейшей её схемы? Там двадцать раз всё могло обвалиться и тридцать раз оказаться затопленным. А зверьё…

— Не думаю, что там много зверья — строили на совесть, выходов мало, большая часть была запечатана, а жрать там один хрен нечего.

— Это как посмотреть — кто у Борща заливал, что тут запасов под землёй тьма тьмущая? Вот лучше скажи, а почему ты так не хочешь идти западом поверху? — Матрас пристально посмотрел на Гвоздя.

— Подозреваю, что наш командир вероятно осведомлён о Мёртвом городе, который точнее было бы называть Городом мёртвых, — Хендрикс попутно осматривал свой автомат.

— Угу. Вилёвск, будь он неладен. И если бы ты знал хотя бы пятую часть того, что об этом месте знаю я, то у тебя отбило бы всякое желание даже приближаться к нему ближе, чем на пять километров.

— Ну да, много мертвяков, а что ещё-то там?

— Не хочется мне проверять легенду о том, как вполне себе живым сталкерам выжигало на подходе к нему мозги похлеще Радара. Я вот только знаю, что вояки за последние несколько лет туда не отправили ни одной экспедиции. Научники тоже туда давно уже не лезут, хотя, казалось бы, там материала вагон.

На улице громыхнуло. У всех троих заломило в висках и зашумело в ушах. Сквозь дверь в подвал донёсся рёв ветра и по полу пробежал лёгкий сквозняк. Начинался выброс.

— Ну вот, началось, — Хендрикс достал фляжку с каким-то пойлом, — обложили со всех сторон. На востоке Пансионат и туда я больше не ездец, на севере — Радар и тут даже говорить нечего, на западе — много мертвяков и неизвестно что.

— Вот я и думаю, что надо под землю лезть, — Гвоздь копошился в разбросанных на полу бумагах. — Верхом нам путь только назад. Кстати, хоть у кого-то есть мысли на тот счёт, что с нами произошло в