– Может нам действительно пора сменить третий этаж на особнячок где-нибудь в тихом пригороде?

– Как хочешь, но я тут привыкла. Здесь наша Галка выросла, внучки начали бегать, соседи все знакомые. Выйдешь, иной раз, посидишь с ними, все легче на душе. Когда работала, об этом не думала, а сейчас… – Она замолчала и пригладила рукой волосы.

Леонид Федорович вдруг увидел, что ее по-прежнему узкая кисть обтянута прозрачной кожей, провисшей на тыльной стороне ладони. Чабанов, чтобы скрыть страх перед неожиданно увиденной старостью жены, склонил голову, прижал ее руку к губам.

– Я очень люблю тебя, Аннушка.

– И я тебя, Леня.

Они немного постояли, прижавшись друг к другу.

– Ну, – она осторожно отстранилась от него, – садись к столу, буду тебя кормить.

Леонид Федорович сидел в кресле и смотрел на жену. Она легко, по-девичьи, бегала из кухни в комнату и обратно. А когда поворачивалась спиной, и не было видно морщин на шее и лице, то вовсе походила на молоденькую Аннушку, ради которой, когда-то, Чабанов был готов забраться на луну.

– Давай, выпьем чего-нибудь, – она застенчиво улыбнулась. Леонид Федорович вспомнил, что она до сих пор не разбирается в спиртном и почти не пьет.

– Крепкого или слабого?

– Сам выбирай.

Он открыл бар, достал бутылку армянского коньяка и лимон. Она принесла маленькие золотые рюмочки. Они были выполнены в виде небольших шариков и очень нравились Чабанову. Потом жена включила магнитофон и негромкая, нежная музыка заполнила комнату. На ее волнах от Леонида Федоровича уплыли прожитые годы. Он видел перед собой сверкающие глаза Аннушки и ничего не слышал. Он даже забыл о том, что сегодня весь день ломал голову над тем, как бы удобнее рассадить своих людей в Кремле, чтобы они смогли пересидать распад КПСС и удержаться в верхах новой власти. Трудность была в том, что ни сам Чабанов, ни его аналитики – не могли уверенно сказать – удержиться ли в руководстве партии Горбачев и кто придет ему на смену, если он проиграет?..

– Леня, – он вдруг почувствовал ее руку на своей щеке, – к нам звонят. Это, конечно, к тебе.

Он встал и с твердым намерением выгнать любых посетителей открыл дверь. На лестничной клетке стояли Шляфман, Беспалов и Коробков. Последнее так поразило Чабанова, что он не мог ни пошевелиться, ни произнести ни слова. Дело в том, что первые двое встречались и знали о своем месте в Организации, а о Коробкове в ней знал только он сам.

– В чем дело?– Наконец проговорил он и тут же понял всю глупость своего вопроса.

Беспалов усмехнулся и шагнул через порог. Только тут Чабанов окончательно пришел в себя.

– Прошу.

Он пропустил их в прихожую и, стиснув зубы, молча смотрел, как ночные посетители снимают плащи.

– Сюда, – Чабанов провел их в кабинет.

Жена, прекрасно чувствовавшая настроение мужа, даже не вышла из гостиной.

Сели. Несколько секунд длилось тягостное молчание. Чабанов сображал как о Коробкове могли узнать его ближайшие помощники по, как он говорил, горячим делам. А гости, похоже, не знали с чего начать разговор.

– Не ломайте голову, – вздохнув, произнес Беспалов, – это я вычислил Александра Гурьевича. Дело не сложное, если знаешь вашу приверженность к толковым людям. Сегодня в крае нет экономиста сильнее Коробкова. Остальное было делом техники и человеческой психологии. – Он опять усмехнулся, – а я когда-то был неплохим сыщиком.

– Ладно, оставим это, – поднял руку Чабанов, – в конце концов, мой «мозговой центр» может себе позволить роскошь один раз собраться в моей квартире. Но давайте о деле, что привело вас ко мне?

Шляфман, по-мальчишески шмыгнув носом, проговорил:

– То, за что вы всех нас, каждого в свое время, привлекли в Организацию – трезвый расчет и ум. Сначала мы с Константином Васильевичем пришли к выводу, что пора кончать нашу подпольную деятельность. Потом к такому же решению пришел и Александр Гурьевич. Знаете, как это ни банально звучит, но сколько веревочке не виться, а конец будет. Кроме того, нынешние перемены вселяют в нас уверенность, что теперь можно жить и по-другому.

– И что же? – Усмехнулся Чабанов.

Он ни на секунду не допускал мысли, что эти смелые и решительные люди, не испугавшиеся вступить в поединок со всей советской милицией и комитетом государственной безопасности, теперь, когда все это уходило в прошлое, решили порвать со своим детищем – Организацией. Единственное, что могли их привести в его дом – это нехватка информации. Она способна породить не только страх и неуверенность, но и ненужные иллюзии. Они не видят, что на смену коммунистическому монстру уже пришел дикий запад. В русском варианте, как это представлял себе Чабанов, это был кровавый молох, способный погрузить страну в пучину новой революции. Похоже, они этого не знали или не хотели знать. Он собрался было сказать об этом, но Коробков достал из кармана блокнот.

– Я тут прикинул.

«Никак не может отвыкнуть от записей, – разозлился Чабанов, – сколько я ему об этом говорил!»

Экономист лизнул палец и стал быстро шелестеть узкими листочками.

– У каждого из нас, – Александр Гурьевич взглянул поверх очков на Чабанова, – миллионов по десять – пятнадцать долларов есть. Этого хватит не только детям, но и внукам.