– Похоже все женщины знали, что их мужья работают на кого-то. Собирались быстро, уехали нормально. Мои ребята узнали, что опознан водитель одной из машин. Мы не успели – его взяли. – Боляско на мгновенье смешался.

Леонид Федорович поднял глаза на зеркальце заднего обзора. Сергей опустил голову и тихо проговорил:

– Когда мы пришли к нему, дверь открыл милиционер. Ушли спокойно. Но я вот думаю, может, надо было положить их там и ту семью тоже вытащить?

– Зачем? Ты все сделал правильно. Нам лишний шум не нужен. Шофер ничего не знает, жена тем более. Можно было бы и боевиков не вывозить. Но взят руководитель пятерки и я не хотел, чтобы, если он заговорит, они устроили показательный процесс. Пусть все знают, что мы своих людей в беде не бросаем. Есть новости?

– Виктор Пересыпкин сидит в одиночке следственного изолятора. Второй этаж, угловая камера, окна во двор. Это к делу отношения не имеет, но мы с ним в школьной команде в футбол играли.

Чабанов всем телом повернулся к Боляско.

– Он тебя знает?

– Почти двадцать лет прошло, наверное, уже забыл. Да и я не знал, что он у нас.

– Вот видишь, мы правильно сделали, что вывезли людей.

– После банка из его ребят осталось лишь двое.

– Свяжись с ним, передай, что не забыт, что семья в безопасности, что деньги идут двойные и при первой же реальной возможности освободим. Пусть потянет время, сколько может.

– Если надо, то мы его сегодня же можем вытащить.

– Пока не надо, это сделаем потом, без лишнего шума. Все.

Чабанов высадил своего пассажира около больницы и поехал на работу. Войдя в кабинет, он попросил секретаршу пригласить на двенадцать своего заместителя по режиму.

Когда Беспалов вошел, Леонид Федорович был погружен в глубокое раздумье и что-то чертил на бумаге. Чабанов молча кивнул ему и протянул руку, приглашая к журнальному столику, стоящему у окна. Сели. Хозяин включил приемник и в кабинет полилась негромкая музыка. Леонид Федорович прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Акция не удалась.

– Знаю.

– Что можете предложить? Осталось два дня, Москва ждать не будет.

– Три миллиона можно было взять только в банке.

– Его-то теперь охраняют, дай боже. – Чабанов резко встал, прошелся по кабинету, достал из шкафа бутылку коньяка и блюдце с нарезанным лимоном. Молча вернулся к столу, плеснул в рюмки и броском опрокинул в рот свою.

– Нужна наличность или можно?..

– Только совзнаки.

– Может цеховиков тряхнуть? – Беспалов, прищурившись, в упор смотрел на Чабанова.

– Начнут нервничать, глупостей наделают, а наш город сейчас, как на лабораторном столе под микроскопом.

– Ну, не тряхнуть, я не так выразился, взять в счет будущих платежей.

– Хорошо, миллион за день мы у них взять можем, а где найти два других?

– Какое сегодня число?

– Двадцать второе.

– Тогда стоит остановить приисковую машину. Завтра на рудники повезут заработную плату.

– Да, – Леонид Федорович махнул рукой, – сколько там может быть: тысяч двести – триста?

– Не скажите, в обычные месяцы больше миллиона набегает, а сейчас – конец сезона, квартала… Вполне может быть два миллиона, если не больше.

Хозяин кабинета внимательно смотрел а глаза Константину Васильевичу. За годы совместной работы он успел оценить трезвый ум и тонкий расчет бывшего капитана милиции и безогроворочно доверял ему. Беспалов был единственым из всего «мозгового центра», кто знал об Организации достаточно много. Кроме того, Чабанов считал его своим другом, ближе которого у него никого не было. Они не признавались друг другу в уважении и не ходили в гости семьями, но это было что-то такое, что может связывать двух мужчин, занятых одним делом, верящих в одни идеалы.

– Хорошо, пусть будет по вашему. Сколько вам надо на разработку операции?

– Часа два, только мне нужна подробная карта местности. И прошу выяснить – во сколько, на каком транспорте и с какой охраной поедет кассир.

– Договорились.

На следующий день приисковый «ГАЗ-66», в котором кассир и четыре человека охраны везли мешки с деньгами, был в упор изрешечен пулеметными очередями. Милиция, приехавшая на место происшествия через несколько часов, нашла лишь кучку стреляных автоматных гильз и два окурка от «ВТ». Местность была пустынной, а опросы водителей попутных машин ничего не дали. Получалось так, что сразу после прохода автомобиля с деньгами, кто-то пустил все движение в обход, перекрыв дорогу знаком запрета – «Идут взрывные работы». Но никто не видел ни того, кто устанавливал знак, ни того, кто его снимал.