него:
— Черт, снова то же самое. — Он покачал головой. — Такого не должно быть, вы понимаете: у меня есть сроки, а на этой кассете гораздо больше меня, чем вас.
— АО чем вы бы хотели поговорить еще? — спросила Клер мягко. Она переживала за него, она мучилась за его печаль, и пустоту и за всю его утраченную любовь и потерянные привязанности к его жене, сыну, книгам. — Как вы думаете, мы управимся за час? У меня после и вправду будет много работы.
Алекс вставил еще одну кассету в диктофон и положил в карман записанную.
— Часа вполне хватит. Давайте начнем с этого дома и различных стилей вашей жизни. И мне хотелось бы услышать еще немного о вашей работе. А потом, если Эмма уже проснулась, я хотел бы поговорить с ней.
Клер, налила в обе чашки кофе и откинулась в кресле. В комнате было тихо, приглушенно. Взглянув за окно, она увидела, как крупные хлопья снега несутся сквозь побелевшие веткХ трущиеся о стекло. Мастерская стала казаться еще более светлой уютной гаванью, и Клер слушала шум голосов ее и Алекса, как будто была сторонним наблюдателем, стоявшим где-то у двери: звук их смеха, тихое позвякиванье чашек. В этом теплом месте она чувствовала себя необычайно комфортно, не надо было ничего подтверждать и проходить какие-то испытания. С ним было легко разговаривать, он мягок, но не лукав в своих вопросах, и быстро все понимает, когда она подыскивает нужное слово. Она осознала, что ей хорошо и приятно вот так сидеть, а когда, ей пришла мысль о работе, то она позволила эту мысль смыть потоком их беседы.
Телефонный звонок все испортил. Они оба слегка вздрогнули. Когда Клер подняла трубку, Алекс остановил запись.
— Да, — сказала она, и Алекс расслышал неожиданное напряжение в ее голосе. — Я думала, что нужно к восьми, — сказала она, помолчав. — Хорошо, ладно, я буду готова к семи. — Красной ручкой она выписывала кружки на клочке бумаги под рукой, круг за кругом. — Мы пойдем к Роз и Хейлу?… Нет, я не знала, но это отлично, мне у них нравится. Ты прав: туда ехать по крайней мере час. — Она соединила круги еще меньшими, образовывая цепочку, которая извивалась по всей странице. Она слушала, и на ее губах появилась улыбка:
— Да, конечно. Я буду. До семи! Она повесила трубку:
— Извините. На чем мы остановились?
Алекс ощутил странное чувство потери. Ни в одной из их бесед в ее голосе не появлялась такая чувственная нотка, и не бывало такой внутренней улыбки, все это — лишь для ее телефонного собеседника. Они ее изменяли, она становилась для него менее исключительной, и даже — менее интересной. Он меланхолически ощутил, что что-то уходит.
— Мы говорили об этом доме, — сказала Клер. — Но, вы понимаете, мне, собственно, кажется, что мы все уже обговорили. — Она поглядела на часы. — Пойду посмотрю, не проснулась ли Эмма.
Она вышла из комнаты, и Алекс не попытался ее остановить. Она была права: они все уже обговорили.
— Ты была занята — сказал Квентин. Его фары высветили низкую изгородь, которую он и искал, и автомобиль повернул на неразмеченную, грязную дорогу, которая вела к ферме Роз и Хейла Йегеров. Перед ними на свежем снегу виднелись следы шин.
— Да, — ответила Клер, потому что она отказывала ему во встрече дважды за последние четыре дня. Она думала о нем и скучала, но была так занята все время, что ей хватало и одной мысли, что она увидит его в пятницу. — А у тебя хорошо прошла неделя? — поинтересовалась она.
— Ничего особенного. Одна забавная история: мы получили почту для Эммы.
— Почту? Не поняла. От кого?
— От женщин, которые видели ее в рекламе.
— Какой рекламе?
— Первого выпуска. Ты же знаешь, что мы уже начали их публиковать.
— Нет. Нет, понятия не имела. А Эмма знает?
— Я полагал, что Билл или Хейл ей скажут. Это была предреклама, там говорилось, что «Эйгер Лэбс» в марте выпустит нечто особенное, некий ПК-20, революция, останавливающая время… и тому подобное. Ты понимаешь, как все это делается. Мы и раньше делали нечто подобное, но только с картинкой банки и написанным от руки именем или формулой и кучей пустого места. А на этот раз мы решили использовать Эмму с прототипом одного из твоих дизайнов. Я думал, что ты знала:
— А где эта реклама появилась? — холодно спросила Клер. Она была в ярости. Она была уверена, что Эмма сказала бы ей про эту рекламу, если бы сама знала, так что похоже, что никто не счел достаточно важным держать их в курсе выполнения программы, символом которой была Эмма, а дизайнером — Клер.
— Успокойся, — сказал Квентин рассеянно, ища выезд на дорожку. — Ты воспринимаешь это как какое-то личное оскорбление. Кто-то чуть ошибся, вот и все. Если бы ты знала побольше о том, как функционирует компания, ты бы не была так удивлена.
— Где она появилась? — повторила она.
— В декабрьском выпуске «Вог» и «Эль» и еще в паре других. Они еще пока не в продаже, но подписчикам уже поступили. И мы получили почту для Эммы. — Снежинки заплясали на фарах, когда они — высветили белые воротца и белую с золотым вывеску, возвещавшую: "Ферма «Ясная Долина», и Квентин свернул на дорожку, следуя за отпечатками шин впереди. — Хейл может рассказать тебе больше, чем я. Только не напирай на то, что ты не знала о рекламе.
Клер захотела возразить, что она сама знает, как вести себя у кого-то в гостях, но опомнилась — когда она злилась, ей было лучше молчать. Следы шин перед ними, свернули и исчезли за сараем, но Квентин поставил машину на площадке, предназначенной для экипажей гостей, за передней дорожкой. Перед ними был дом с черно-белыми ставнями, изящными своей симметричностью, с ярко сияющим фонарем на крыльце и со светом в каждом окне. Крыльцо украшали тыквы, початки маиса и стальная чистка для обуви в виде таксы, а когда Хейл открыл дверь, первое, что заметила Клер — был уютный огонь в камине прихожей. А затем она увидела Джину.
— Почти как член семьи, — сказал Хейл, когда Джина и Клер обнялись. — Она здесь все время, по крайней мере, так кажется, так же помешана на уходе за лошадьми, как и Роз. Клер, позволь я возьму твою шубу. Знаю, что у Квентина ее нет и никогда не было. Единственный человек из тех, кого я знаю, которому никогда, не бывает холодно. Там кое-кто в гостиной хотел бы тебя повидать. Там еще ждет много выпивки, как всегда.
Роз обняла Клер:
— Я рада видеть тебя: такие непредвиденные вечеринки, по-моему, самые лучшие. А я тебя еще не благодарила за Джину? Она отличный специалист по лошадям. Просто отличный, и точка. Я сделала столько всего из того, что планировала годами и никак не могла подступиться. Приходи как-нибудь днем и посмотришь, что мы тут делаем. И покатаешься на лошадях, чего ты так и не сделала.
Она говорила немного возбужденно, и Клер подумала, отчего она так нервничает?
— Девочки, вы идете? — спросил Хейл, закрывая дверцу гардероба и разворачиваясь по направлению к гостиной.
— Секундочку, — сказала Роз. — Я хочу кое-что сказать Клер. .
— Сплошные секреты, — сказал он с шутливым вздохом. — Все время что-то случается, а я не знаю и половины из этЪго. Я приезжаю из Нью-Йорка на день или на два и едва ощущаю, что это мой дом.
Роз и Джина посмотрели на него.
— Ну да, да, я знаю, такого никогда и не было, — сказал он, рассмеявшись. — Роз купила его на свои деньги и управляет им на свои деньги. Мне не позволительно о таком забывать. Клер, принести тебе что- нибудь выпить?
Она покачала головой:
— Чуть позже. И я хочу поговорить с тобой насчет посланий для Эммы, пришедших в «Эйгер Лэбс».
— Для Эммы? — спросила Джина. — Как могло та-, кое случиться?
— У меня даже несколько в портфеле, могу тебе показать, — сказал Хейл Клер. — Они немного скучноваты, эти дамы, но, по крайней мере, мы теперь знаем, что Эмма производит впечатление. А ты же
