«Выбери меня, выбери меня…»
Я почти физически ощущал, как Ком, оседлав меня, душит, душит, сдавив коленями мое горло. Злой карлик… Я уже не стеснялся признаться себе, что закабален страхом, хотя не оставлял попыток убедить себя, что бояться глупо, что, скорее всего, ничего страшного не может, не должно произойти…
К 19.00 я все-таки успел приехать в «Некрасовку», чтобы снова попробовать поговорить с Комом. Идиотские результаты вчерашнего — смурного и пьяного разговора — никак меня не удовлетворяли, а прерывать наши с Комом отношения на такой опасной точке было бы нецелесообразно. Нужно было поговорить еще раз — в спокойной библиотечной обстановке, без эмоций, без горячки и надрыва, без третьих лиц, наконец. Я шел на эту встречу укрепленный морально и внутренне собранный, надеясь, что на этот раз со всеми моими аргументами мне удастся пробиться к его сознанию.
Словом, хорошенько себя накрутив, я поднялся в читальный зал в самом боевом настроении и принялся разыскивать Кома. Я несколько раз прошел между рядами столов, спустился вниз, заглянул в картотеку, в абонементный зал, даже в уборную, но Кома нигде не обнаружил… Это весьма подействовало мне на нервы. Снедаемый нетерпением, я уселся по соседству с каким-то милиционером, дремавшим над «Ведомостями Верховного Совета», и целый час только и делал, что вертел туда-сюда головой, следя за тем, кто входит в читальный зал и кто выходит, пока милиционер не проснулся и не сделал мне замечание. Я покинул библиотеку в сильном раздражении, так и не дождавшись Кома. Здесь явно было что-то нечисто… Такая необязательность была совсем не в его духе, и я ни минуты не сомневался, что здесь прямая связь с этой странной историей, происшедшей с Валерием в «Текстильщиках» и закончившейся «сотрясением мозга»… Меня определенно водили за нос, и я ничего не мог с этим поделать.
У меня возникла мысль зайти в «Лиру». Один коньяк немного по крайней мере меня бы развлек. Я достал кошелек и взглянул, чем мы располагаем. Как ни странно, но после напряженной, в смысле пития, прошедшей недели кое-что еще оставалось, и один коньяк я вполне мог себе позволить.
И только я собрался исчезнуть под знакомой, горящей цветным неоном вывеской, как едва не налетел на Сэшеа, который затесался среди публики, толкущейся перед входом, но меня, однако, не заметил, так как настроил свое внимание в каком-то другом направлении. Я тут же проследил это направление и чуть не зашелся нервным смехом. Объектом явно филерского интереса Сэшеа оказался сам Ком!.. Эта полная напряженного психологизма пародия развлекла меня куда больше, чем коньяк, — да что там — даже больше, чем десять коньяков!.. В своей обычной панаме и шинели Ком стоял у подземного перехода через улицу Горького и будто бы кого-то или чет-то ждал. «Горе-конспиратор, — с ехидством подумал я, — сам угодил под слежку!»
Но почему Ком не зашел, как условились, в библиотеку, а торчал у перехода?.. Я уже собрался подойти к Сэшеа, чтобы поинтересоваться, каковы успехи расследования, а затем вместе подойти к Кому, как вдруг последний сорвался с места и устремился в подземный переход. Сэшеа тут же поспешил следом за Комом, а я пустился за Сэшеа… Таким образом, оказалось, что Сэшеа следил за Комом, я следил за Сэшеа… И я бы, пожалуй, не очень удивился, узнав, что в этот момент за всеми нами следит еще КТО-ТО…
Ком спустился в метро, и мы за ним. Когда он садился в поезд, следовавший в сторону «Текстильщиков», меня охватило большое волнение, и я подумал, а не разумнее ли, пока не поздно, выключиться из этого мероприятия. Но вот Ком вошел в вагон, Сэшеа юркнул в другой, а я, решив, что лучше все-таки находиться в курсе происходящего, прыгнул в третий. Мы сошли именно на «Текстильщиках», и Ком двинулся к выходу. В это время на перроне и в переходах было еще очень многолюдно. Сэшеа с трудом поспевал за Комом, а я — за Сэшеа. «Да, может быть, он просто домой едет, а мы, дураки, за ним увязались!» — подумал я, но моя надежда не оправдалась. Ком не стал сворачивать к пригородным электричкам, а вышел к автобусным остановкам… Но здесь он неожиданно исчез.
Сэшеа в растерянности заметался то в одну, то в другую сторону, но тщетно (Ком умел исчезать мастерски, мне это было хорошо известно еще по нашей первой встрече)… Пока я с удовольствием наблюдал за бессмысленной суетней Сэшеа, кто-то взял меня под руку. Оглянувшись, я увидел Кома.
— Скорее! — шепнул мне Ком, и мне ничего не оставалось, как вскочить следом за ним в отходивший автобус, бросив растяпу Сэшеа.
— Что же, — все-таки усмехнулся я, — Сэшеа и тот тебя вычислил?
Ком приложил палец к губам, давая понять, что мы поговорим об этом чуть позже. Я, конечно, сразу сообразил, куда мы направляемся, однако ничего не сказал и не решился возражать. Как-то странно, несолидно и даже нелепо вдруг показалось мне обнаруживать свое беспокойство, свой страх перед Комом, которого я, можно сказать, сто лет знал и который как-никак был моим приятелем.
Через полчаса мы сидели в полуразвалившемся гараже, где некогда проходили наши подпольные «тренировки».
— Нет, — сказал Ком, — Сэшеа как раз ничего не знает и не узнает… Любопытен не в меру — это да. Слышал звон, да не знает, где он… Ну пусть резвится. Он не опасен… Но зато опасен, и крайне опасен, другой человек…
— Ты это обо мне?..
— О тебе? — удивился Ком. — Почему?.. А-а, понимаю… Значит, ты еще не… — Он медленно провел пальцами по усам-квадратным скобкам и на некоторое время погрузился в молчание. — Да, — вздохнул он, — а я-то решил, что раз ты пришел сегодня, то пришел как друг…
— Господи, конечно, как друг! — воскликнул я, поспешно отыскивая в памяти заготовленные для этого разговора аргументы, но от волнения все их перезабыв. — Мне страшно обидно, что мы с тобой собачимся и не хотим понять друг друга. Мне страшно обидно, когда ты говоришь, что я предаю тебя, и так далее. Но посуди сам, не могу же я в конце концов вместе с тобой, раз ты мой друг, сходить с ума… — Тут я прервал себя, чувствуя, что опять не туда заехал — вместо логики на эмоции. — А знаешь, — сказал я, — Валерий вчера так перепил, что где-то подрался и получил сотрясение мозга…
Глаза Кома блеснули в полумраке.
— Не «где-то», а именно здесь. На этом самом месте, — обводя рукой пространство барака, поправил он.
— Здесь?! — вскричал я. — Значит, все-таки здесь!.. Значит, вы действительно подрались?
Кажется, подтверждались мои худшие предположения.
— И вовсе не «подрались», — снова поправил меня Ком. — Просто я собирался его убрать. Но не получилось… Сначала все шло очень хорошо, — с холодной досадой в голосе, но спокойно начал рассказывать он. — Валерий так увлекся своей игрой со мной, что позволил заманить себя сюда. До последней минуты я поддерживал в нем иллюзию, что он еще контролирует ситуацию. Он поверил, что мне действительно нужна от него какая-то «романтическая» клятва в экзотической обстановке, после чего я открою ему некие, особо секретные планы. Он даже сумел поймать такси и договориться с водителем, чтобы ехать в эту глушь. Вероятно, он считал, что он мощнее меня физически и в случае чего расправится со мной так же просто, как с Александром…
— С Сэшеа! — изумился я информированности Кома.
— Ну да… Как тогда, когда Александр хотел поцеловать Жанку, а подошедший Валерий сломал ему челюсть, — спокойно сказал он.
— Тебе и это известно?! Такие подробности?!
— Что тут удивительного? Я должен знать всё, что хоть как-то касается тебя, и я знаю всё.
— Всё?.. — пробормотал я, полагая, что одного по крайней мере он не знает.
— Знаю и о том, — покачал головой Ком, — что ты гак и не сдержал обещания насчет Жанки…
— Господи, — только и смог вымолвить я.
— Ну, об этом потом… Так вот, — продолжал он, не обращая внимания на мое изумление, — о Валерии… Главное было привезти его сюда, а здесь мне уж не нужно было с ним долго разговаривать и терпеть его кривлянье. Я сразу оглушил его и пошел искать подходящие утяжеления, чтобы затем утопить тело в Москве-реке. В куче металлолома я нашел хорошую, тяжелую ступицу от колеса, взвалил на плечо и понес к реке. По пути я обдумал, что будет очень удобно, опоясав тело ремнем, пристегнуть к ступице
