развязаться с этим. — Роды были тяжелые, и, когда Крис наконец появилась на свет, я совсем вымоталась. Когда я пришла в себя, на кровати сидела мать. Ребенка не было. Она все наврала о Келвине и замужестве. Она заставила меня подписать бумаги, где я отказываюсь от ребенка, припугнув тем, что выкинет на улицу отца Билли и ему никогда и нигде в нашей округе не получить работы. И еще сказала, что, если я попытаюсь искать ребенка, она напустит на Билли и его брата шайку хулиганов. Я-то знала, что она попусту слов на ветер не бросает. Не могла же я ставить под удар Билли и его семью. Ведь они были для меня всем. От них я узнала, что на свете есть доброта и человечность. Словом, я подписала. В завершение мама сообщила, что лишает меня наследства. Только тогда мне было не до того.

— А как вы узнали, что у вас девочка?

— Вы прямо как адвокат на процессе. Одна уборщица сказала мне. Никто больше словом не обмолвился, будто ничего не было, а беременность и роды мне пригрезились. Это было ужасно. Я дождалась, когда более или менее пришла в себя, собрала вещички — и в окно. Это был цокольный этаж. — Она бросила взгляд на Падди. — Раза два-три я писала матери на Рождество и день рождения. Но она ни разу не ответила, и мы больше не виделись. Бумаги с вашей фамилией я нашла в сейфе, когда приехала выслушать завещание. Конец истории.

— Все это прямо из какого-то средневековья, — бросил Падди.

— То есть вы мне не верите.

— Я ничего такого не говорил.

— Вы так думаете.

— Но согласитесь, это что-то невероятное.

— Вы думаете, я выдумала всю эту историю в духе готических романов, чтобы прикрыть стыд за то, что бросила ребенка?

— Да с чего вы взяли, черт побери! Я и сам не знаю, что думать.

Брайди почувствовала страшную усталость.

— А вообще-то все это гроша ломаного не стоит. Факт остается фактом: Крис ваша приемная дочь, ваша жена умерла, и в интересах Крис мне нужно держаться от вас подальше, так ведь?

— Все дело в том, — сухо заметил Падди, — что я вовсе не хочу, чтобы вы держались подальше. От меня. Несмотря на Крис. Несмотря на здравый смысл, логику и элементарный инстинкт самосохранения. Вы мне можете это объяснить, а? Или это следующая сцена из готических романов?

Брайди скрестила руки на груди.

— Не понимаю, что…

— Не понимаете, Брайди? Давайте, давайте, говорите.

— Нет, не понимаю, — бросила она, с вызовом посмотрев на него.

— Ну так давайте я вам покажу.

Падди сделал шаг. Глаза его загадочно блестели. Он взял ее за плечи и склонился к ней. Волна с шумом ударилась о камни. Начинается прилив, мелькнуло в голове у Брайди, и тут она почувствовала прикосновение его губ.

Пальцы его крепче сжали ее плечи. Дрожь пробежала по ее телу. Характер поцелуя вдруг изменился: из требовательного он стал просящим. Пальцы поднялись к шее и начали ее осторожно поглаживать, а затем принялись ерошить ей волосы. Брайди прикрыла веки, и сквозь них чувствовала розовый свет солнца.

Так же внезапно, как поцеловал, Падди отпустил ее.

Брайди открыла глаза.

— Я не должен был это делать, — произнес Падди. — Целовать вас — мать Крис, — глупее ничего не придумаешь.

— У вас кто-нибудь есть? — нашла в себе мужество спросить Брайди.

— Вы что, смеетесь? В таком городишке, как Гринвуд? С двенадцатилетней дочерью. Я ни с кем не спал после смерти жены. Только какого черта я признаюсь вам в том, чего из меня обычно клещами не вытянешь?!

— А у меня был один сексуальный опыт за тридцать лет. С Билли.

Падди выпучил глаза.

— Бросьте, Брайди. Никто вас не заставляет врать мне.

И вдруг Брайди взорвалась. Слишком много эмоций накопилось с момента встречи с этим черноволосым человеком на стоянке во время грозы.

— Мне надоело на каждое слово чувствовать недоверие, — с гневом выпалила она, освобождаясь из его объятий. — Вот что я вам скажу, Патрик Корнби. Вы думаете, я так и должна была броситься на шею первого встречного после всего того, что со мной произошло? Девять месяцев я носила ребенка. Вам это может показаться ерундой, потому что вы живете с Крис чуть ли не тринадцать лет. Но для меня это была целая жизнь. Я все время тряслась, чтобы кто-то не узнал, и я не знала, что делать, к кому обратиться. Можете не верить, но я была счастлива, что у меня ребенок. Я как тигрица охраняла свой плод и уверена, что была бы лучшей матерью на свете. — Сквозь гнев и боль она чувствовала, как слезы неудержимо текут по ее щекам. Злясь на себя за это, она запинаясь договорила: — А потом ее у меня забрали. Я никогда не видела ее. Я не могла найти ее и забрать. Я даже не знала, хорошо ли ей. — Голос у нее пресекся. — Вы хоть понимаете, что все это значит? С этим я жила годы, и если вы думаете, что я снова рискнула бы повторить все, то глубоко заблуждаетесь. Да ни за что на свете. И учтите, я не плачу!

— Брайди…

— Уходите! Оставьте меня! Лучше бы мне не встречать вас, — пробормотала она, стирая ладонью слезы со щек.

— Что теперь говорить об этом. Брайди, разве вы сами не видите? Эта история рождения Крис, рассказанная вами первый раз деревянным голосом, будто вы зазубрили ее наизусть и повторяете как автомат… Действительно, ее не так легко было проглотить, Брайди. Но сейчас… Я все понял. Понял, как вам жилось.

— Так вы верите?

Он ответил не сразу.

— Сейчас я почти верю.

— Ах как замечательно! Премного благодарна.

— Бога ради, Брайди, — горячо проговорил Падди. — Последние сутки выбили меня из колеи. Эта встреча в грозу. Вы как две капли воды похожи на Крис… Я так насел на вас… Я чувствую себя боксером в десятом раунде.

Это ей было понятно. Она знала это по себе.

Падди снова проговорил с запинкой:

— Потерять так Крис. Это, должно быть, ужасно…

— Не надо жалеть меня, Падди.

— Я пытаюсь понять. — Он натянуто улыбнулся. — Хотел бы я видеть, как вы спускаетесь по стене.

У Брайди перехватило дыхание.

— Я была не в надувшейся на ветру белой ночной рубашке, — резко бросила она. — И у героинь готических романов длинные, черные как вороново крыло волосы. Так что мне до них далеко.

— Зато у вас волосы цвета пламени, — примирительным тоном изрек Падди.

Она не могла припомнить, чтобы мужчины так на нее смотрели.

— Зачем вы все это говорите?

— Говорю, потому что ничего не могу с собой поделать.

— Ничего более абсурдного в жизни не слышала. Весь этот разговор… Отвезите меня обратно в Гринвуд, чтобы я села на свою машину и уехала домой в Стилбей. На этот раз клянусь, больше в Гринвуд я не приеду. Честное слово.

— Но я этого не хочу, — горячо возразил Падди, продолжая ерошить ее волосы. — Хотя у меня нет ни малейшего шанса, да? — в отчаянии спросил он. — Первым делом я отвечаю за Крис. Я ее единственная опора. Она в таком состоянии… Это совсем не тот счастливый ребенок, которого я помню. Я убежден, что поступаю правильно, пытаясь не подпустить вас к ней. Я должен проявить твердость. Не могу я рисковать.