– Вон они едут, Дельфи! – крикнула Рейчел, подбежав к сетчатой двери. Потом она кинулась к краю веранды, где и остановилась на верхней ступеньке, глядя, как Лейн с Таем едут по улице.

Солнечные лучи падали на волосы Лейна, зажигая в них сине-черные блики. Он подъехал ближе, и молодая женщина сбежала по ступенькам, поспешила мимо розовых кустов, росших аккуратными рядами по обеим сторонам дорожки, к калитке и дальше, на улицу.

Там она остановилась и стала ждать. Когда они подъехали к дому, она протянула руки к Лейну, тот поднял Тая и передал его Рейчел. Она крепко обняла сына и покачала его на руках. Она посмотрела на Лейна с такой любовью, в ее глазах были и благодарность, и обожание, и Лейн понял, что никогда в жизни не забудет этот взгляд, доживи он хоть до ста лет.

Лейн спешился, но не стал привязывать Шильда к коновязи. Вся любовь Рейчел к сыну выразилась в том, как она к нему прикасалась, подумал Лейн. Будто ей хотелось убедиться, что мальчик вернулся целым и невредимым.

А его мать, она когда-нибудь обнимала его вот так? Если и обнимала, память об этом поглотило время.

Тай зачирикал и, наконец, вывернулся из материнских объятий. Она отпустила его, понимая, что это неизбежно.

– Ты меня чуть не задушила, мама. – Он поспешно вытер щеку своим манжетом и оглянулся, не смотрит ли кто-нибудь на них. – Право же, меня ведь не было только четыре дня!

Рейчел быстро взглянула на Лейна, который кивнул, давая понять, что Тай ничего не знал о происходящем и понятие не имел о решительной схватке Рейчел с Маккенна.

Стоя между двумя взрослыми, Тай взглянул на Лейна.

– Женщины прямо безумные какие-то, правда, Лейн?

– Бывает.

Лейн снял с мальчика свою шляпу и взъерошил его мокрые от пота волосы. Потом надел шляпу себе на голову и крепко сжал зубы, пытаясь заглушить боль, которая просто грызла его. Отведя взгляд от Рейчел и Тая, он заметил Дельфи, стоявшую на веранде и вытирающую глаза передником.

– Слушай-ка, Тай, ручаюсь, что у Дельфи уже готово то самое печенье, которое ты так любишь. А ну- ка, беги домой и жди маму.

Тай побежал к калитке, но остановился.

– Вы придете, Лейн?

– Там видно будет.

– Когда мама говорит «там видно будет», это значит – никогда.

– Знаю, – с трудом проговорил Лейн, в горле у него застрял комок.

Что-то в его голосе насторожило Рейчел, и она внимательно посмотрела на него – в первый раз с того момента, когда он подъехал к дому. Его лицо покрывала пыль и пот. Он проделал всю дорогу без шляпы и поэтому сильно загорел, лицо его пылало, шея стала ярко-красной. Но ее испугал не загар. Его холодные черные глаза, смотрящие без всякого выражения, отчужденно, – вот что испугало ее до глубины души. Она уже видела этот взгляд много лет тому назад, когда Чейз впервые привез своего племянника в школу.

Ее охватила мучительная тревога.

– Ты не останешься?

Лейн с трудом сглотнул комок и посмотрел куда-то в сторону.

– Чейз и Ева здесь? – спросил он.

– Нет. Они просили передать, что будут рады, если ты приедешь пожить на ранчо.

– Когда увидитесь с ними, передайте, что я желаю им всего самого хорошего.

– Вы уезжаете?

Ей стало холодно, несмотря на жару.

– Я говорил вам, когда все это только начиналось, что не могу ничего обещать.

Рейчел почувствовала, что сердце у нее вот-вот разорвется. Мир закружился у нее перед глазами. Она схватилась за планку забора, чтобы не упасть.

– Я не могу оставаться здесь, Рейчел. И вы это знаете. Знаете, что я никогда не собирался оставаться.

Она поняла – если бы она простояла здесь целую вечность, она все равно бы не смогла сделать так, чтобы эти слова перестали звучать у нее в ушах. Кроме того, он прав. Задолго до того, как признаться в