Рейчел сказала:

– Почему бы нам не пойти в гостиную?

Кухня была самой маленькой комнатой в доме. Рейчел не прельщала перспектива успокаивать свекра и свекровь в тесном, перегретом помещении.

– Почему вы не хотите объяснить, что этот изгой делал в вашей кухне? – спросил Стюарт Маккенна, пронизывая Рейчел ледяным взглядом, слишком отчетливо напоминавшем молодой женщине о ее покойном муже.

– Он – старый друг и, как я уже сказала, бывший ученик. Насколько мне известно, его ни в чем не обвиняют.

– У него репутация еще хуже, чем у его дядюшки, – сказал Стюарт.

– О, Боже, – простонала Лоретта. Она принялась обмахиваться рукой, ее поблекшее лицо пылало. – Что подумают люди? И почему вы не в глубоком трауре, как положено? Вы уже ходили куда-нибудь в этом платье? Вы что, с ума сошли?

И схватившись за спинку ближайшего стула, Лоретта обратилась к Дельфи:

– Может, она долго пробыла вчера на солнце? Ей было плохо?

Прежде чем Дельфи успела ответить, Рейчел подошла к свекрови и взяла ее за локоть.

– Я прекрасно себя чувствую. По правде говоря, я давно так хорошо себя не чувствовала. А теперь, матушка Маккенна, мы пойдем в гостиную, где сможем поговорить обо всем спокойно. – Она ловко повлекла свекровь за собой и сказала Дельфи: – Немного погодя принесите нам лимонаду, Дельфи, и кувшин воды со льдом.

Услышав, что в кухню вошел Тай и что он болтает с Дельфи, Рейчел на минуту почувствовала облегчение. Она потихоньку подталкивала Лоретту Маккенна к дверям гостиной.

Шедший позади Стюарт Маккенна завел свою шарманку:

– Если бы вы переехали на ранчо, нам не пришлось бы беспокоиться о подобных вещах. Тай учился бы кидать лассо и ездить верхом, а вы присматривали бы за ним, пока он не вырастет и не унаследует свою часть имения после отца.

Это был старый спор, начавшийся еще в тот день, когда ее муж упокоился в земле. До сих пор Рейчел мягко отклоняла их попытки поселить ее с Таем на ранчо. Хотя Маккенна владели самым большим земельным участком в штате и жили в доме, который можно было бы назвать дворцом, и в котором было более чем достаточно комнат для всех них, она упорно отказывалась переезжать туда.

У нее прекрасный дом, который принадлежит ей и только ей. Она жила здесь одна до того, как стала миссис Стюарт Маккенна, и не собирается уезжать отсюда теперь, когда ее мужа нет. Она любит свой дом не только потому, что когда-то он принадлежал ее родителям, но и потому, что он обеспечивает ее независимость.

Гостиная была обставлена хорошо, но без всяких претензий. Унаследовав дом, Рейчел кое-что в нем изменила – очень немного, удовольствовавшись тем, что было сделано ее матерью; каждая вещь здесь говорила о чувстве собственного достоинства и спокойной респектабельности. У Лоретты были свои представления о меблировке, но Рейчел держалась твердо. Мебели в гостиной стояло немного, но вся она была хорошего качества и сработана со вкусом. На столе в середине комнаты лежали книги Рейчел и семейная Библия, там же стояла ваза с живыми цветами из ее сада.

Лоретта подошла к бархатному диванчику и опустилась на него с таким видом, словно силы окончательно оставили ее. У нее было прекрасное здоровье, и она почти никогда не болела. Рейчел знала, что все эти демонстрации физической слабости были порождением ее натуры, склонной к драматическим эффектам.

Стоя у двери, Рейчел заметила, как Стюарт и Лоретта обменялись быстрыми взглядами. Молодая женщина собиралась с силами, предчувствуя, что сейчас на нее хлынет поток непрошеных советов.

Опершись на ручку зонтика, Лоретта заговорила покровительственным голосом:

– Рейчел, милочка, я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь, я просто забочусь о вашей репутации. Я думаю, вы просто не понимаете, что о соблюдении приличий нужно заботиться постоянно. Смерть мужа требует, чтобы вдова по крайней мере два года соблюдала глубокий траур…

– В наше время разрешается один год, я знаю, – напомнила ей Рейчел.

Оглянувшись, она увидела, что Стюарт идет по комнате. Он остановился в середине гостиной, у стола, задрапированного бахромчатой шалью. На нем стояли фотографии и дагерротипы ее родителей, дедушек и бабушек и Тая. Свекор нервировал Рейчел своей ходьбой, и она попыталась сосредоточиться на том, что говорила Лоретта.

– Но одеваться в цветное платье так скоро после смерти Ст…

– Лиловое и серое считаются цветами полутраура, Лоретта, – возразила Рейчел, опуская фамильярное «матушка Маккенна». – Равно как и белое, отороченное черным. – Она указала на свое платье. – Я думаю, что этот цвет лаванды может сойти за лиловый. Он очень приглушенный.

Лоретта покачала головой.

– Просто не знаю, какой это пример для Тая. В конце концов, его отец…

При упоминании о муже терпение Рейчел, наконец, лопнуло.

– Отец Тая умер в постели гулящей девки. Как вы думаете, хороший это будет пример для Тая, когда он вырастет и поймет, что это значит?

Лоретта раскрыла рот от изумления. Она схватилась рукой за сердце.

– Я уже не такая крепкая, каковой была раньше…

– Ты крепка, как бык, и прекрасно знаешь это, – пролаял Стюарт из угла комнаты. Затем его гнев обратился на Рейчел. – Оставим всю эту ерунду насчет черных платьев и насчет того, что сделал и чего не