Кимберли воззрилась на него в изумлении. В ответ она получила лишь леденящий душу взгляд черных глаз.

Этот взгляд разрывал ей сердце. Никогда прежде Агостино не смотрел на нее так. Словно она была посторонним человеком, словно ему все равно, живет она на этом свете или уже умерла.

— С каждой нашей встречей ты все больше нервничаешь. — Жестокая откровенность его слов пугала ее. — С тех пор как я тебя не видел, ты еще больше похудела. Выглядишь неважно: бледная, вся какая-то прозрачная. Я думал, что у тебя сильный характер, но оказалось, что это далеко не так. Постоянного давления ты не выдерживаешь.

Краска залила лицо Кимберли, в глазах зажегся лихорадочный огонь.

— Иногда ты просто невыносим, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— И само по себе это очень странно. Я никогда раньше не вел себя так с женщинами. Временами мне хочется причинять тебе боль, и я силой заставляю себя не делать этого, — признался Агостино без видимого сожаления.

Он пугает ее, и в то же время она не в силах оторвать взгляд от его красивого мужественного лица, сколько бы ни старалась. Кончики пальцев до сих пор ощущают прикосновение к его блестящим черным волосам. Как могла она забыть удивительную ауру энергии и силы, которой невозможно противостоять? Подхваченная вихрем волнующих мыслей, Кимберли вдруг остро ощутила собственную уязвимость.

— Расслабься… У меня есть небольшое предложение. Прежде чем мы пообедаем, — небрежным тоном заговорил Агостино и, уверенно обняв Кимберли за талию, повел ее в столовую. — Поверь… Ты почувствуешь себя так, словно выиграла приз.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — прошептала Кимберли, мельком взглянув на стол, сервированный на двоих. Столик на колесиках с уже готовым обедом подсказал ей, что их не станут беспокоить.

— Потому что ты не хочешь, чтобы я это сделал. Ты так смотришь на меня… — Агостино усмехнулся. — Невозможно так смотреть и в то же время желать, чтобы я исчез из твоей жизни.

— И как же я смотрю?

— Наверное, так же, как я смотрю на тебя, — отозвался Агостино, с шумом открывая бутылку шампанского. Золотистые брызги наполнили два хрустальных бокала. — С желанием и ненавистью. Но о последнем я предпочел бы забыть.

Агостино вложил один из бокалов в негнущиеся пальцы Кимберли. Не встретив сопротивления, он многозначительно улыбнулся.

— Слухи о том, что Агостино Мангано не идет на компромиссы, сущая ерунда. Я всегда рассматриваю обе точки зрения.

Кимберли насторожилась.

— Я не понимаю, к чему ты ведешь…

— Что такое брак? Лишь официальное соглашение. — Агостино беспечно пожал плечами, а у нее мурашки побежали по коже. — Как только я пришел к этому выводу, все стало на свои места. Мы с тобой заключим соглашение, которое устроит обоих. Ты подпишешь брачный контракт, а я женюсь на тебе…

— Что ты сказал? — Кимберли казалось, что у нее начались галлюцинации.

Агостино удовлетворенно изучал ее застывшее лицо.

— Единственное условие: ты не будешь сниматься. С карьерой актрисы покончено. Большую часть времени мы станем жить раздельно. Мне принадлежит это здание. Можешь забрать его себе. Когда я в Лондоне, будем встречаться здесь. Ну как тебе эта идея?

Рука Кимберли дрожала так сильно, что шампанское выплеснулось через край, капая на пушистый ковер. Он действительно просит ее выйти за него замуж? Возможно, это ей пригрезилось. А если нет и она все правильно поняла, почему он говорит о раздельном проживании? И что это за заявление о прекращении актерской карьеры? Ее мозг оказался не в состоянии воспринять все услышанное.

Агостино взял бокал из ее рук и поставил рядом со своим. Мягко усадив Кимберли на диван, он сел перед ней на корточки и взглянул на ее смущенное лицо.

— Если свидетельство о браке даст тебе чувство безопасности и приведет в мою постель, было бы глупо отказываться, — мягко продолжал он. — Но, поскольку наши отношения не могут продолжаться вечно, это будет лишь частное соглашение.

Кимберли стало вдруг трудно дышать. Она закрыла глаза. Он и прежде причинял ей боль, но такую — никогда. Неужели у нее столь ужасная репутация? В его глазах — да. Агостино не хочет, чтобы их видели вместе. Он не хочет связывать себя с ней. Он станет выполнять супружеские обязанности, только пока действует «частное соглашение». Временное соглашение.

Кимберли безуспешно пыталась вырвать дрожащие пальцы из его холодных сильных рук.

— Нет… подумай об этом, — настаивал Агостино. — Это разумное, взаимовыгодное предложение…

— Чудовищная насмешка! — с неожиданной силой возразила Кимберли.

Ужас положения состоял еще и в том, что она, похоже, полюбила этого человека. Худший из моментов в ее жизни. Отчаявшись понять, как и почему он приобрел над ней безграничную власть, Кимберли молчала, сжигаемая внутренним огнем.

— Будь благоразумна. Как я введу бывшую любовницу Эстебана в свою семью и потребую уважения к ней? — Агостино произнес это словно простую истину, ожидая полного понимания. — Некоторых вещей просто не следует делать. Как я могу рассчитывать на уважение близких, если сам делаю то, за что убил бы любого члена семьи? Я всегда был для них примером.

Кимберли так и не открыла глаз. Теперь-то она знала, почему женщины бросаются под колеса стремительно несущегося поезда: внутри возникла и разрасталась немыслимой силы боль. Однако вместе с болью пришел и гнев. Любовница в браке, о котором никто никогда не узнает, потому что ее репутация слишком постыдна и скандальна, чтобы посметь даже надеяться быть принятой в клан Мангано. Вот что он ей предлагает!

— Меня тошнит… — прерывисто прошептала Кимберли.

— Ничего подобного, — возразил Агостино с полной уверенностью.

— Меня… тошнит!

— Туалет на другом конце холла. — Агостино отпустил ее руки, демонстрируя явную недоброжелательность. И, когда он это сделал, Кимберли поняла, как сильно нужна ей его поддержка. Такая перемена в поведении посреди этого ужасного разговора окончательно подорвала ее силы. — Я не ожидал, что с тобой будут такие сложности. Ты, конечно, немного разочарована вынужденными ограничениями, но все же это предложение руки и сердца!

— Да, — безразлично произнесла Кимберли. И, не в силах говорить, пошла к туалету.

Она заперла за собой дверь и медленно приблизилась к гигантскому зеркалу, из которого на нее глянула пугающая незнакомка с широко раскрытыми, полными боли и страха глазами, бледным лицом и дрожащими губами. Ты не любишь этого негодяя, слышишь? — беззвучно прошептала она незнакомке. Единственное, что тебе нравится, — это его тело! Да ты знаешь о любви не больше, чем четырнадцатилетняя девчонка! Даже представить нельзя, что можно любить эту бессовестную свинью, если только… если это не шок.

Кимберли хотелось кричать, хотелось запустить каким-нибудь предметом в незнакомое отражение. Но вместо этого она обхватила себя руками и принялась расхаживать по комнате. Это была лишь туалетная комната, но пространства вполне хватало.

Он готов отдать тебе целый дом. Но хочет иметь в нем место для себя. Он собирается всеми правдами и неправдами затащить тебя в постель, но на публике показываться с тобой не желает. Любовь и ненависть. Две стороны одной медали. Идея не нова, но теперь краткий спазм любви, причиняющей невыносимую боль, сменился отчаянным желанием причинить ту же боль своему ненавистному мучителю.

Предложение руки и сердца? Горькая усмешка тронула губы Кимберли. Агостино собирается купить ее, купить за любую цену новую игрушку для своей спальни. И он готов заплатить очень дорого! Кимберли брезгливо поморщилась. Только двое мужчин, кроме Агостино, оказали влияние на ее жизнь. Отец и Эстебан. Впервые подумала она об отце без тени сентиментальности.