Молодые люди сидели в кухне, наблюдали за хлопотами поваров и пили клюквенный морс.

– Тебе нравится здесь? – поинтересовалась вдруг Присцилла.

– Очень.

– Я так и думала. Но лучше договоримся сразу: в доме до свадьбы ты жить не будешь. Таково мое желание и решение Гертруды.

– Если честно, я и не собирался…

– Не собирался что? Жениться или перебираться в этот дом? В общем, так. Пригонишь «Звезду Севера», ошвартуешь ее у стенки в гавани Хиркенхольма, подключишь электропитание к электростанции дока и станешь ждать заветного часа на своей яхте. Будем ходить друг к другу в гости.

– А моя работа? Хирке не ближний свет! – Карстен был изумлен ее повелительным тоном. Но была в нем не самоуверенность, а скорее детскость, игра в роковую женщину, которая все решает сама и требует лишь беспрекословного подчинения.

– Катер Харальда также в твоем распоряжении, судно уже вернулось из Ставангера и стоит у причала. Впрочем, и вертолет тоже можешь забрать.

– С пилотом?

– С пилотом, винтом и хвостом! – рассмеялась Присцилла. – Я в жизни не осмелюсь управлять этой жужжащей махиной, и даже летать на ней боюсь. Моя стихия – парус.

– Покажешь мне свой швертбот?

– С удовольствием, Карсти!

Молодые люди перешли на «ты» и даже не заметили этого. А главное, они не чувствовали неловкости от того, что их знакомство было изначально оговорено их родителями.

Ну, встретились и встретились! Мало ли встречается каждый день мужчин и женщин, парней и девушек, но не каждое такое свидание ведет к браку. Между Карстеном и Присциллой не было ничего, что необходимо было бы скрывать друг от друга или же от чужих глаз. Все население острова уже видело в них жениха и невесту. Надо заметить, и весь деловой мир тоже. Такие новости разносятся со скоростью звука.

Что, казалось бы, еще надо молодым людям в таком замечательном возрасте? Присцилла, правда, не знала, что Бог любви уже подстерег Карстена под кронами вековых лиственниц, возвышающихся у лодочного сарая, и поразил своей стрелой в самое сердце.

Трольстинген в мгновение ока влюбился в простушку с красными от холодной воды руками, с опилками в голове, а если точнее – с опилками в волосах.

– Хорошо, если ты так хочешь, я завтра же приведу «Звезду Севера» в гавань острова, фарватер я знаю.

– Можешь взять меня в лоцманы, – улыбнулась Присцилла. – С удовольствием побываю на твоей яхте, а пока пойдем, полюбуемся на «Сигрид»!

– «Сигрид»?! – ахнул Карстен. – Ну и дела! Так я же видел тебя в заливе, у самых камней. Причем в шторм, в ноябре прошлого года! Ты – сумасшедшая!

Последние слова Карстен произнес, как похвалу, и Присцилла скромно потупила глаза.

В лодочном сарае царил образцовый порядок. Глазам Карстена предстали два старинных деревянных бота, моторный и парусный, и крошка «Сигрид», покоившаяся на мешках со стружками и опилками.

– Мое изобретение! – похвасталась Присцилла. – Корпус совершенно не деформируется.

Гоночный швертбот, наделенный женским именем, был хорош. Такие лодки приносят своим хозяевам золотые олимпийские медали, но и внимания требуют к себе поистине бесконечного. Распахнув створки ворот, Карстен залюбовался видом на Хиркефьорд. Если такая девушка, как Присцилла, тоже любуется этими скалами, значит, суровое великолепие фьорда находит отклик в ее душе. Но какое странное несоответствие женственности, нежности и хрупкости в ее внешности и стремления к риску в ее душе. Он, Карстен, должен разгадать эту ее тайну. И тогда, возможно, Присцилла его полюбит. А если это произойдет, нечего в жизни больше будет и желать. Они будут всегда вместе, родят кучу детей и посвятят все силы их воспитанию. Все просто! У Присциллы замечательный голос. Если она сейчас позовет его по имени, завтра… завтра он заложит на своей верфи очередной сухогруз, подумал Карстен.

– Карсти! – окликнула Присцилла молодого человека своим звонким голосом. – Хочешь мороженого?

Он вздрогнул и оглянулся. Девушка сидела на борту одного из ботов, свесив свои стройные ноги в сапожках из камуса северного оленя, и с аппетитом ела мороженое.

Молодой человек вскарабкался на палубу бота и обнаружил в небольшой рубке ящик с мороженым. Выбрал малиновое и уселся рядом с Присциллой.

– Я никогда прежде не ела мороженое в компании с молодыми людьми, – с виноватым видом и лукавой улыбкой призналась девушка. – Это мое тайное желание, съесть мороженое вместе с человеком, которому я не безразлична.

– Хочешь сказать, что ни с кем и не целовалась раньше?

– Нет, целовалась, а вот мороженое не ела. Ты мне не веришь! – рассерженным голосом произнесла Присцилла и даже толкнула Карстена в грудь. Не ожидавший такого подвоха, Карстен упал навзничь.

Моментально огромная черная тень метнулась от стены сарая к выпавшему из руки молодого человека розово-белому сладкому брикету.

– Лаке, назад! Фу! – закричала Присцилла, но было уже поздно, собака сожрала мороженое и вновь забилась в темную щель между ботом и стеной сарая.

– Как ты назвала пса? – удивился Карстен. – Лаке, то есть лосось?

– Именно. Лосося он ценит больше, чем мороженое. Держал бы ты в руке рыбину, откусил бы вместе с пальцами.

– Не может быть! – Карстен поднялся, подсел поближе к девушке и приобнял ее за плечи. Присцилла подняла на молодого человека свои невообразимые зеленые глаза и тихим голосом произнесла:

– Только один поцелуй, Карсти.

– Хорошо, – почему-то шепотом ответил он, хозяин пароходов и судостроительных заводов, в скором будущем наследник нефтяного магната. Коснувшись губами нежной щеки Присциллы, Карстен вдохнул в себя изумительный аромат, который издавала девичья щека.

После одного-единственного поцелуя, который длился целую вечность, она выскользнула из объятий