ведя переговоры с Америкой, не оставаясь больше зависимой от британского золота. Франции нужно всемерно противиться расчленению России, к чему тайно стремится Англия ради своего доминирования».

Французские военные представители призывают не медлить с началом экономического раздела России, так как Англия к нему уже приступила. Генерал Ниссель даже формулирует пункт «Как нам действовать в России»: «…оказывать содействие всем элементам порядка, работающим на нас, или же, напротив, поощрять элементы беспорядка и анархии, коли порядок восстанавливается в пользу противника».

Собственно, столь длинная цитата из докладов наших союзников по Антанте вполне оправдана. Ведь их настроения также являлись отчасти элементом складывающейся в России политической ситуации. Позже Белое движение верность союзническим обязательствам поднимет флагом своей борьбы.

Вернемся, однако, к правительственному кризису. Отставка министров-кадетов, произошедшая на общем негативном фоне, спровоцировала общий кризис в обществе, который вылился в Июльское выступление (Июльское восстание).

Советская историография представляла эти события как спонтанное выражение народного недовольства. Сегодня в организации беспорядков в Петрограде 3-5 июля (16—18 по новому стилю) принято обвинять большевиков, которые, якобы, спровоцировали массовые выступления с целью вооруженного свержения Временного правительства.

Инициатором выступления послужил 1-й пулеметный полк Петроградского гарнизона, принявший 3 июля на совместном митинге с рабочими Путиловского и Трубочного заводов, а также представителями с фронта, призыв к свержению Временного правительства и передаче власти Советам.

Представители пулеметчиков были направлены ко дворцу Кшесинской, где проходило заседание Второй Петроградской общегородской конференции РСДРП(б). Большевики, однако, сообщили им, что партия на данный момент против выступления.

РСДРП(б) оказалось в очень трудном положении. Делегаты 1-го пулеметного полка и рабочих обратились к ним за политическим руководством. Само выступление началось и проходило под лозунгами большевиков – «Вся власть Советам», «Долой министров-капиталистов». Однако в тот момент партия большевиков объективно не была заинтересована в восстании и передаче всей полноты власти Советам, большинство в которых составляли, по-прежнему, меньшевики и эсеры.

Так лозунги, с которыми Ленин добивался большинства в Советах, еще до завершения его планов обернулись против него самого. События развивались слишком быстро и неожиданно для большевистской партии – в этом смысле вполне естественной выглядит реакция конференции РСДРП(б) на требования делегатов восставших.

Зато на призывы пулеметчиков откликнулись рабочие заводов «Новый Лесснер», «Новый Парвиайнен» и других. Поддержали выступление матросы Кронштадского гарнизона, тон в котором задавали анархисты. К вечеру к демонстрации присоединились большинство частей и предприятий Выборгской стороны. Многотысячная колонна, состоящая из рабочих и вооруженных солдат (в том числе с пулеметами), под красными флагами и с лозунгами «Вся власть Советам!» направилась к Таврическому дворцу. По ходу движения к ней присоединялись все новые участники.

Одновременно представители солдат и рабочих продолжали стекаться ко дворцу Кшесинской, который, помимо воли большевиков, превращался в центр восстания. Перед собравшимися неоднократно выступали ораторы РСДРП(б) с предложением избрать делегацию в ЦИК Советов и разойтись, но отношение к таким речам было откровенно враждебным, солдаты брали винтовки наизготовку.

Удержать выступление было уже невозможно. В этих обстоятельствах большевики приняли решение возглавить демонстрацию и взять руководство движением в свои руки. Дальнейшие усилия партии были направлены на организацию «мирной но вооруженной» демонстрации. Дело в том, что уже вечером 3 июля на улицах Петрограда звучали выстрелы, однако кто и в кого стрелял понять было нелегко. Так, выстрелы по демонстрации раздавались с чердаков домов, но кто и зачем провоцировал толпу – неизвестно. Ситуация накалялась и могла вылиться в вооруженные столкновения.

Дневное воззвание ЦК партии о прекращении демонстрации уже ничего не могло изменить. К утру 4 июля были отпечатаны новые листовки с призывами демонстрацию «превратить в мирное и организованное выявление воли всего рабочего, солдатского и крестьянского Петрограда».

Временное правительство истолковало происходящее однозначно: вооруженное антиправительственное выступление. В качестве ответного удара оно применило «секретное оружие», хорошо известное нам еще по периоду 1914-1916 годов: был дан старт кампании по обвинению большевиков в предательстве и следовании германским интересам. 4 июля было принято решение опубликовать документы, «неопровержимо свидетельствующие» о преступных связях большевиков с германским генеральным штабом.

Папочка с «компроматом» на большевиков уже пару месяцев составлялась Временным правительством и пополнялась не без помощи военных представителей и разведок союзников. Она была рассчитана на будущее - предназначена для громкого судебного процесса против лидеров набирающей силу РСДРП(б), но страдала ключевым недостатком: несмотря на серьезные усилия, приложенные к ее составлению, неопровержимых свидетельств преступного сотрудничества получить к тому времени все еще не удавалось (забегая вперед скажем, что следствие, несмотря на все старания, так и не смогло в последующие месяцы предъявить на их основании хоть каких-то обвинений).

Тем не менее, в критический для Временного правительства момент было принято решение о преждевременной публикации этих документов. Было подготовлено специальное обличительное сообщение для печати, которое начали распространять среди частей Петроградского гарнизона. Вечером 4 июля оно было передано в редакцию газеты «Живое слово», где и вышло утром 5-го. Процитируем его полностью:

«Ленин, Ганецкий и К° — шпионы!

При письме от 16 мая 1917 года за № 3719 начальник штаба Верховного главнокомандующего препроводил военному министру протокол допроса от 28 апреля сего года прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Ермоленко. Из показаний, данных им начальнику Разведывательного отделения штаба Верховного Главнокомандующего, устанавливается следующее. Он переброшен 25 апреля сего года к нам в тыл на фронт 6-й армии для агитации в пользу скорейшего заключения сепаратного мира с Германией. Поручение это Ермоленко принял по настоянию товарищей. Офицеры Германского генерального штаба Шигицкий и Люберс ему сообщили, что такого же рода агитацию ведет в России агент Германского генерального штаба и председатель украинской секции Союза освобождения Украины А. Скоропись- Иолтуховский и Ленин. Ленину поручено стремиться всеми силами к подрыву доверия русского народа к Временному правительству. Деньги на агитацию получаются через некоего Свендсона, служащего в Стокгольме при германском посольстве. Деньги и инструкции пересылаются через доверенных лиц.

Согласно только что поступившим сведениям, такими доверенными лицами являются в Стокгольме: большевик Яков Фюрстенберг, известный более под фамилией Ганецкий, и Парвус (доктор Гельфанд). В Петрограде - большевик, присяжный поверенный М. Ю. Козловский, родственница Ганецкого - Суменсон. [Козловский является] главным получателем немецких денег, переводимых из Берлина через «Disconto Gesselschaft» в Стокгольм («Nya-Banken»), а отсюда - в Сибирский банк в Петрограде, где в настоящее время на его текущем счету имеется свыше 2 000 000 рублей. Военной цензурой установлен непрерывный обмен телеграммами политического и денежного характера между германскими агентами и большевистскими лидерами» [251].

Текст сообщения до неприличия походит на обвинения в немецком шпионаже военного министра В.А.Сухомлинова и полковника С.Н.Мясоедова еще в 1915 году. Тогда процесс строился на показаниях вернувшегося в Петроград из немецкого плена подпоручика 25-го Низовского полка Я.П.Колаковского, который показал, что ему было поручено взорвать мост через Вислу за 200 тыс. руб. убить верховного главнокомандующего Николая Николаевича за 1 млн. руб. и убедить сдать крепость Новогеоргиевск ее коменданта тоже за 1 млн. руб.

На третьем допросе Колаковский «вспомнил», что отправивший его в Россию с заданием сотрудник немецкой разведки лейтенант Бауэрмейстер советовал ему обратиться в Петрограде к отставному жандармскому полковнику Мясоедову, у которого он мог бы получить много ценных сведений для немцев. На