захватами, о которых вы говорили. Мне необходимо проверить свое новое тело. Не для того я прошел курс реабилитации, чтобы жить, как инвалид!

Йеясу наклонил голову.

Скиттер завис над диском, снизился и выполнил заход на посадку подобно тому, как самолет садится на палубу авианосца. Точно также он выпустил захват, был заторможен при помощи тросов и скользил по рельсам до полной остановки. Йеясу открыл шкафчик.

— Дедушка уверен? Здесь есть второй скафандр.

— Спасибо, — покачал головой Дэниел.

Йеясу облачился в скафандр. Он подошел к люку скиттера и последний раз обернулся к деду. В иллюминаторы Дэниел видел персонал посадочной площадки. Трос был уже отсоединен от скиттера, а захват втянут.

Дэниел подумал, что его внук выглядит, лак самурай. Скафандр Йеясу был выполнен в японском стиле. Шлем, конечно, выполнял свои функции, но формой напоминал… — Дэниел не знал названия, но вспомнил, что видел подобные в театре теней в Сан-Франциско. Сам скафандр походил на костюм самурая, а его поверхность покрывали узоры с традиционными японскими мотивами.

Йеясу взялся за рукоятку выпуска воздуха, Дэниел кивнул.

Хасегава повернул рукоятку. Заработали насосы, перекачивая воздух в систему рециркуляции. Индикатор показал, что в кабине создался вакуум.

Сквозь прозрачную лицевую пластину шлема Йеясу Дэниел видел, что губы внука шевелятся, но ничего не услышал. Звук в вакууме не распространяется, а если Хасегава хотел воспользоваться радиосвязью, то Дэниел без скафандра не мог слышать его. Если только в его новом теле не заложена способность принимать радиосигналы.

Что он мог и чего не мог делать? Так или иначе, ему нужно будет вернуться на Медицинский Остров, чтобы Ройс и Кимура продемонстрировали ему возможность его искусственного тела. Он должен получить подробнейшую инструкцию, как пользоваться заложенными в нем способностями.

Дэниел махнул рукой.

Хасегава повернул рычаг, и люк скиттера открылся. Хасегава выбрался наружу. По крайней мере, не пришлось топтаться перед люком, уступая друг другу право первым покинуть судно.

Дэниел на мгновение остановился в проходе, придерживаясь рукой за металлический корпус скиттера, и огляделся. Впервые после несчастного случая он наблюдал окружающее его космическое пространство не из кабины скиттера.

Звезды ярко блестели, сверкающая лента Млечного Пути пересекала небо, Отсюда он не мог видеть пояс астероидов, находившийся за Островом, на противоположном торце которого стоял Дэниел.

Но он видел Солнце — маленький диск. Он почувствовал желание опуститься на колени, настолько прекрасна и величественна была открывшаяся перед ним картина.

Дэниел с удивлением обнаружил, что его внук поступил так, как хотелось ему самому: упал на колени на ровную площадку диска, где стоял скиттер. Йеясу простер руки и повернулся лицом к Солнцу. Лицевой щиток его шлема потемнел, защищая глаза от ярких солнечных лучей.

Все понятно — если на Хоккайдо действительно возрожден культ Аматерасу но Охоками, то, прежде чем ступить на Остров, Хасегава должен был совершить молитву.

Со странным чувством застенчивости и радости Дэниел Китаяма опустился на колени, протянул руки, повторяя жест внука, и посмотрел на Солнце. Его оптические сенсоры автоматически скомпенсировали яркий свет прямых солнечных лучей. Он почувствовал, как свет и тепло удаленного светила наполняют все его существо. Живительное тепло разлилось по всему его телу, сосредоточившись в груди, где вместо сердца работал ротационный насос.

Дэниел увидел, что Йеясу поднялся с колен, и последовал его примеру. Он не был уверен, действительно ли испытывал подлинные религиозные чувства или просто принял желаемое за действительное. Слишком многое ему пришлось пережить с того дня, когда он очнулся от многолетнего беспамятства, чтобы быть в чем-либо уверенным.

Персонал посадочной площадки бросился приветствовать Хасегаву, низко склоняясь перед ним. Хасегава каждому отвечал поклоном. Дэниел увидел, что Йеясу указывает на него и жестикулирует, как будто разговаривает с рабочими по радио. Они были одеты в такие же, как у Хасегавы, скафандры, выполненные в характерном японском стиле, с нанесенными на них яркими цветными метками, указывающими на их профессию и ранг. Очевидно, все они по чину были младше Хасегавы.

Когда Йеясу умолк, весь персонал приблизился к Дэниелу. Они одновременно, как по команде, пали перед ним ниц. Дэниел вопросительно взглянул на внука, поклонился лежащим перед ним людям, а затем махнул рукой, приглашая их встать.

Йеясу опять заговорил. Рабочие встали, поклонились Дэниелу и вернулись к своим обязанностям.

Йеясу почтительно взял Дэниела под локоть и повел к воздушному шлюзу.

Пока Хасегава впускал, воздух в шлюз, Дэниел подумал: «Черт побери! Я здесь не просто турист, а какая-то важная особа. Это уже слишком!»

Он покачал головой.

Хасегава проверил показания приборов, открыл второй тамбур, провел Дэниела внутрь и принялся снимать скафандр. Одетый в униформу рабочий подбежал к нему, поклонился и помог снять шлем. Дэниел увидел, что он не расставался со своим мечом, как-то ухитрившись разместить его внутри скафандра.

— Оджии-сан, — произнес Йеясу.

Черт бы побрал эти непрерывные поклоны! Дэн поклонился в ответ, ожидая.

— Мой дедушка действительно необыкновенная личность! Но на вас все еще одежда, которую вам дали на Медицинском Острове. Вы окажете большую честь нашей семье и всему Хоккайдо, если облачитесь в одеяния нихонджин.

В деревню, где жил Хасегава, они въехали на лошадях.

Путешествие от посадочной площадки оказалось нетрудным. Они двигались в зоне невесомости по оси Острова. Когда они оказались напротив деревни, Йеясу сделал знак остановиться. Здесь, как и на Медицинском Острове, жизнь, сумела хорошо приспособиться к отсутствию гравитации, но путники не испытывали трудностей, пробираясь среди растений, а гнездящиеся здесь птицы уступали им дорогу.

Они спустились вдоль радиальной опоры и оказались на станции обслуживания, расположенной в двадцати километрах от места назначения. Здесь они сели на лошадей Хасегава предупредил заранее, и животные к их прибытию были уже приготовлены.

— Извините, Йеясу. Я не умею ездить верхом, — Дэниел почувствовал, что смущен, и выругал себя за это. Верховая езда была не самым распространенным занятием в его время. Если на Хоккайдо дело обстоит иначе, то он научится.

— Я распоряжусь насчет паланкина и носильщиков, оджии-сан, — заволновался Йеясу.

— Не забывайте что мой вес триста килограммов. Я просто проломлю дно этой штуковины.

Йеясу шумно вздохнул.

— Кстати, — заметил Дэн, — как выдержит меня лошадь? Я сломаю хребет бедному животному.

— На этот счет не беспокойтесь, дедушка. Это специально выведенная порода, способная выдерживать самурая в полном боевом снаряжении. Ваш вес лишь немного превышает вес самурая, его оружия и одежды.

— Ха! В таком случае, я попробую. Это не должно быть слишком трудно. Я всегда хорошо катался на велосипеде. Мне потребуются какие-нибудь специальные знания?

Йеясу развел руками.

— Я восхищен смелостью и мужеством дедушки.

Итак, одетый в кимоно, шаровары, головной убор и перчатки из телячьей кожи (откуда они взяли здесь телячью кожу), он уселся в разукрашенное седло. Лошадь была послушна. Дэниел подумал, что все это не так уж плохо.

Они ехали мимо полей, где работники падали ниц при приближении всадников. Дэниелу было неловко при виде такого унижения. Все это совсем не походило на фермы в Калифорнии, какими он их знал восемьдесят лет назад. Он чувствовал себя здесь чужим.