Забудет чернь к ним прежнюю любовь. И пищей многих будет смерть и кровь; Когда детей, когда невинных жен Низвергнутый не защитит закон; Когда чума от смрадных мертвых тел Начнет бродить среди печальных сел, Чтобы платком из хижин вызывать, И станет глад сей бедный край терзать; И зарево окрасит волны рек: В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь — и поймешь, Зачем в руке его булатный нож; И горе для тебя! — твой плач, твой стон Ему тогда покажется смешон; И будет все ужасно, мрачно в нем, Как вид его с возвышенным челом3. Читатель спросит: А что же дальше? Ведь у нас за ужасным временем, о котором писал Лермонтов, наступило успокоение и расцвет жизни на новых началах. Быть может, Лермонтов видел и этот другой берег красного моря революции, но, может быть, видел его только в тумане. Но каким чутьем должен был обладать мальчик (Лермонтову было тогда всего 16 лет), чтобы почувствовать эту таящуюся в недрах русского народа ужасную грозу чуть не за столетие до ее наступления! Год июльской революции во Франции4 вообще вызвал потрясающие революционные кризисы в мрачной и великой душе юного поэта, ибо в том же году он пишет другое малоизвестное революционное стихотворение:
И день настал, и истощилось Долготерпение судьбы, И море шумно ополчилось На миг решительной борьбы, И быстро поднялися волны, Сначала мрачны и безмолвны. И царь смотрел: и, окружен Толпой льстецов, смеялся он; И царедворцы говорили: «Не бойся, царь… мы здесь… Вели, Чтоб берега твоей земли Стихию злую отразили. Ты знаешь, царь, к борьбе такой Привык гранитный город твой». И гордо царь махнул рукою, И раздался его приказ. Вот ждет, довольный сам собою, Что море спрячется как раз. Дружины вольные не внемлют, Встают, ревут, дворец объемлют… Он понял, что прошла пора, Когда мгновенный визг ядра Лишь над толпою прокатился И рой мятежных разогнал; И тут-то царь затрепетал И к царедворцам обратился… Но пуст и мрачен был дворец, И ждет один он свой конец. И гордо он на крышу входит Столетних царственных палат И сокрушенный взор наводит На свой великий пышный град5. Самым замечательным является четверостишье, явно говорящее о декабре:
…Прошла пора, Когда мгновенный визг ядра Лишь над толпою прокатился И рой мятежных разогнал… Таким образом, Лермонтов рисует, как неизбежное будущее;, новое народное восстание против царя, которое приведет к крушению трона. Приведем и другое плодотворное стихотворение этого плодотворного года. На 10 июля 1830 года он пишет следующие строки:
Опять вы, гордые, восстали За независимость страны, И снова перед вами пали Самодержавия сыны, И снова знамя вольности кровавой Явилося, победы мрачной знак, Оно любимо было прежде славой: Суворов был его сильнейший враг… Правда, неизвестно, как дальше продолжал бы он это стихотворение, но на это мы имеем отчасти ответ в стихотворении на 30 июля.
Ты мог быть лучшим королем, Ты не хотел. — Ты полагал Народ унизить под ярмом. Но ты французов не узнал! Есть суд земной и для царей. Провозгласил он твой конец; С дрожащей головы твоей
