причинах неожиданного гуманизма. И, в общем, не врёт. Честность и умеренность стали для Бармена лучшим капиталом. Сталкеры способны дать солидного крюка, чтобы именно в «100 рентгенах» подороже сбыть добытый хабар и подешевле прикупить снаряжение. Курочка, как говорится, по зёрнышку клюёт. А, поскольку таскающих зёрнышки – много…

Кроме того, Бармен открыл что-то вроде бесплатного банка-хранилища. Любой сталкер может оставить у него на хранение ящик с личным имуществом и быть абсолютно спокойным за его сохранность в течение года. Доступ к ящику предоставляется в любое время. Однако если клиент не показывается в «100 рентгенах» триста шестьдесят пять плюс один день, то признаётся сгинувшим, а содержимое ящика идёт в прибыльную часть бара.

В среду, тридцатого мая 2012 г. в 7.30 в «100 рентгенах» посетителей было немного, все забежали плотно позавтракать. Спиртного с утра – ни-ни! Само собой, не оттого, что Бармен не даёт. Самоубийц нет, чтоб навеселе в Зону выруливать. Даже Информатор, который, как всем известно, вообще дальше блокпоста носа не высовывает, и тот единственную кружечку слабенького пивка высасывает только вечером. Но в то утро никто у него ничем не интересовался, все сосредоточенно двигали челюстями.

-А батоны в Зону стали завозить хреновые. –философски заметил Фазан. –Мука и вода. Преснятина. Пора тебе, Бармен, расширяться. Найди помощника, открой пекарню.

-Точьно, дарагой! –поддержал Ваххабит. –Чэво хачу, а? Вай-вай, сичас поняль, да, лаваша гарачэво!

-Помозговать надобно. –лаконично ответил Бармен. Торопливо застучали по ступенькам подошвы солдатских сапог, в обшарпанной рамке дверного косяка вырисовался силуэт Бабуина.

-Ну, ребята, дела-а! –выдохнул он.

-С добрым утром, Бабуин. -укоризненно заметил Бармен. –Учу-учу тебя вежливости…

Но Бабуин даже не заметил шпильки.

-Дела, парни! –повторил он. –К северному блокпосту приполз Ловкач, уделанный так, что жить ему осталось два вздоха и один чих. Места живого нет! Группа Бомжа, похоже, накрылась!

-Бомжа?!–поразился Бармен. –Да ну! Действительно – дела-а…

-Пойду-ка выясню, что к чему. –задумчиво сказал Информатор. Он быстро допил растворимый кофе и, прожёвывая на ходу, устремился из бара. Проскакивая мимо стойки, торопливо сунул Бармену две потрёпанных красных десятки с портретом Ленина в овале – советский рубль оставался внутренней валютой Зоны.

-Полетел на добычу. –заметил Панк. –Гриф наш. Стервятник…

Информатор кормился тем, что виртуозно извлекал полезные данные из сталкерского трёпа, умело выстраивал из них целостную картину, а потом торговал очищенными, упорядоченными и, главное, достоверными сведениями. Продавал и покупал чертежи, документы и записи из заброшенных лабораторий. «Моя информация - ценная, -говорил он, -и хорошо служит тому, кто её покупает».

-Кому еще что-то нужно, сталкеры? –осведомился Бармен. –Заказывайте, а то я минут на двадцать отлучусь. Эй, Бабуин, где там Ловкача-то разместили?

-Дык, где ж ему быть в таком-то состоянии? У Фельдшера в прозекторской.

Бармен кивнул, заковылял к выходу.

-Первый раз вижу, чтобы Бармен так торопился. –поднял бровь Финик.

-Новичок… –снисходительно вздохнул Граф, со старанием вымакивавший коркой бурую подливку. –Это ж не блоха тебе собачья, а группа Бомжа! По буквам – Б-о-м-ж-а!

Бармен прошёл мимо Арены и котельной, свернул направо, небрежно кивнул охранникам, потянул на себя скрипучую дверь. В далёкие дорадиационные времена в этом помещении располагалась контора. Еще с той поры сохранились типовые канцелярские столы, умело переоборудованные Фельдшером под операционные. На них в окружении полудюжины человек в окровавленных лохмотьях модифицированного комбинезона ССП-99 лежало неподвижное тело Ловкача.

Присутствующие молча расступились. Бармен с сочувствием поглядел на известково-бледное лицо раненого.

-Эк, уделало! –сказал он. –Что стряслось, малыш?

Ловкач открыл глаза, казавшиеся теперь ярко-васильковыми.

-Плохо… -хрипнул он. –Фельдшер… кольни стимулятор… и что-нибудь от боли… сил нет…

-Никак нельзя. –покачал головой Фельдшер. –Здоровому и то третьей ампулы не выдержать, а тебя еще зашивать.

-Чего там, на фиг, «зашивать»… нитки тратить… Кому сказки рассказываешь… не придурок - всё понимаю… Какой есть, такого и зароете… Кольни, будь человеком, дай умереть спокойно…

Фельдшер с сомнением посмотрел на Майора, потом – на Бармена. Те кивнули. Фельдшер сорвал колпачок с оранжевого тюбика-шприца, склонился над изуродованным плечом.

-В Мёртвую Деревню ходили… -заговорил, тяжело дыша, Ловкач. –За грядой которая… Рядом с лагерем «Свободы»… Прошли мимо аномалий… Сгребли хабара удачно: немного, но дорогого, собирались возвращаться... И тут с одной стороны «монолитовцы» нагрянули, с другой - «свободовцы»… Ну, Бомж их издали почуял, велел на водонапорную башню лезть… «Там отсидимся. –сказал. –А если наверх кто сунется, отбиться будет легко»… Понеслись мы к башне… но осторожно… аномалий там –немеряно… Только они себя странно вели – что «свободовцы», что «монолитовцы»… Вроде бы должны между собой сцепиться, а они в одну и ту же сторону палят… В ответ– короткие очереди… видим – человек выскакивает… Мы у него на дороге оказались… Не знаю, то ли он нас за погоню принял, то ли… В общем, не разбираясь, полоснул от пояса веером… Бомжа берегли пуще глаза, кто мы без него… смертники… Не уберегли, идиоты… В него две пули угодили, погиб на месте… Годзиллу тяжело ранило, Артиста зацепило…одному мне не досталось… А тот ушёл от преследования. Как сквозь землю провалился…

-Ну, и что за орёл был, за которым аж две банды охотились? –полюбопытствовал Майор. –Не могу представить, чтоб «Монолит» со «Свободой» против кого-нибудь объединились.

-Не знаю такого. –подтвердил Бармен.

Раздалось перханье. Фельдшер с тревогой заглянул в лицо Ловкача, но оказалось, что тот смеётся сквозь гримасу боли.

-Да знаешь… -сказал раненый. –Хорошо знаешь… Накройте меня тряпкой какой-нибудь… Холодно.

-Большая кровопотеря. –тихо заметил Фельдшер, набрасывая на Ловкача старую рыжую шинель. – Плохо.

Лицо сталкера вытягивалось, бледность сменялась матово-серым оттенком.

-Почти не болит. –сказал Ловкач и опустил веки. –Значит, скоро умру. Просьба к тебе, Бармен. В моём рюкзаке лежит хабар, бери себе. Там еще дневник, про нас и Бомжа много написано. Хочешь – читай, не желаешь – в печку сунь. В наших ящиках в «банке» у тебя тоже немало лежит. И это - теперь твоё. Хозяев нет: Годзилла полёг, прикрывая от кровососов, а Артист отвлёк на себя стаю псов. Добра много, хватит за хлопоты по моим похоронам, в обиде не останешься. Где меня положить – в дневнике нарисовано. Договорились?

-Не беспокойся, сынок. –проворчал Бармен. –Всё будет сделано.

-Еще одно… Деньги маме и сестренке… Я успел поменять на евры и перевести… А вот последнее письмо – в рюкзаке…. Отправить бы надо. Сразу после того, как я…

-Отправлю. -кивнул хозяин «100 рентген». –Договорюсь с вояками. Сразу за Кордоном на ближайшей почте в ящик опустят.

-Спасибо…

Майор деликатно кашлянул.

-Так, всё-таки, кто вас побил? –спросил он. –Говоришь, Бармену он известен? Назови. А уж если нам попадётся...

-Пить дайте. –попросил Ловкач, жадно глотнул из фляжки Майора, открыл мутные глаза. –Это Стрелок.

-Тот самый? Легенда? –Бармен был озадачен. –Как же, наслышан - тот, что дважды пробирался дальше всех на север. Ходили слухи о том, что он Клыком и Призраком проходил к самому центру Зоны. Что они открыли дальше - неизвестно, дошло до нас только, что Стрелок пропал, а Призрак и Клык вернулись