приспособились к совершенно ненормальным условиям существования? Их-то уж никак не было больше, чем других животных. Во-вторых, результаты мутаций должны быть тем заметнее, чем больше сменилось поколений. Сотен и тысяч поколений! А сколько поколений в нашей Зоне потребовалось крысам, чтобы они за полвека распались на несколько совершенно новых биологических видов, лишь отдалённо напоминающих своих серых предков? То-то! Однако, есть среди живых существ такие, которые и по численности и по скорости размножения и по краткости жизни вполне подпадают под наши условия мутации. Насекомые, к примеру. Пиявки и червячки. А ещё те, кого в каждой луже – миллионы…
– Одноклеточные всякие. Амёбы-инфузории. -подхватывает Тихоня. -Бактерии.
– Вот-вот. -Старик с кряхтением натягивает сапог, притопывает, чавкнув грязью. -Здесь та-акое должно бы твориться, просто жуть. Тонны диковинного гнуса, невообразимого комарья и необычайных мух. Разновидностей одного гриппа – без счёта, дизентерий всяких, коклюшей и тифов разных – выше крыши. Но ничего подобного же нет. На «курорте» часто бывали инфекции?
Тихоня отрицательно мотает головой:
– Бог миловал. На моей памяти во всяком случае ничего подобного не случалось.
– То-то! -поднимает палец Старик. Хирург, слушающий его рассуждения, озадаченно хмурится.
После передышки наконец-то выбираемся из болота. Капитан Мирон сказал, что предстоит пройти между Андреево и Люблино. Наслышаны о них, как же… Обе деревеньки – местечки довольно жуткие: мутантами так и кишат, одних кровососов без числа. «Звёздные» регулярно вычищают нечисть, но она набивается в развалины снова и снова. Сюда добытчики и разведчики редко суются, чаще норовят обойти десятой дорогой. Можно, конечно, найти немного «штук», но лучше надолго не задерживаться – есть места и побогаче. Между деревушками находится огромное кладбище боевой техники: здесь полегли главные силы тех войск, которые сразу после катастрофы были посланы в Зону. И ещё одно сказание связано с этими местами. Толковали бывалые люди, что где-то тут, якобы, обитает группировка, отделившаяся от красновских зонопоклонников. Они переборщили: настолько уверовали в божественную сущность Зоны, что окончательно спятили и превратились в непонятно что. Как-то одновременно все их КПК отключились, с тех пор о них ничего конкретного не слышно. Будто бы называют себя «Чёрными ангелами» одеваются в темные плащ-палатки с сильно надвинутыми капюшонами, так что не видно лиц. Если каким-то чудом откинуть капюшон, то откроется лысая голова с кровавыми глазницами, куда вместо выдранных глаз вставлены светящиеся голубым шарообразные «штуки» под названием ртутный шар. Бррр! В самовырывание глаз, ясно, мало верится, а вот то, что они без предупреждения атакуют любых встреченных – весьма правдоподобно. Желательно бы с ними разминуться…
Вёл я их, как полагается, по левому берегу ручья. Тут самое главное для проводника – абсолютное хладнокровие. Помнится, было в Чечне… Хотя, там – это там, а здесь – это здесь. Маршрут хоженый- перехоженый, но больше нравиться он мне не стал. Вон там, на той стороне зеленеют остатки скафандра Градусника. Отчаянный был парень, даром что из деповских. Всё ему хотелось выяснить природу карусели. В одиночку отправился выяснять, упокой господи его душу…Поселки эти, забери их черти! Что Андреево, что Люблино – мутантские гнездовья. Чистим их, чистим, а всё без толку. До чего неуютно меж ними идти: либо справа, либо слева должно быть чисто и безопасно на расстоянии прицельного выстрела. Да деваться некуда, ежели по прямой следовать, то придётся продвигаться аккурат посередке. Вон они, посёлочки, по обе стороны стоят, пустыми оконными проёмами пялятся, словно прицеливаются. Ага, вот она грунтовая дорога, сейчас за комариной плешью повернём на север… Конечно, лучше всего выбраться бы нам сейчас на дорогу, она пока еще ровная, на ней всё виднее. Только вот серое пятнышко там новое, незнакомое… В обход-то, пожалуй, надёжнее будет. Ну, вот и всё, дальше сухой бугорочек и редколесье, там хорошо, чисто, видимость хорошая: все аномалии как на ладони, а зверьё и мутанты того места не любят. Так что можно будет посидеть и приговорить по парочке бутербродов, лишь бы дождя не было. Хотя, может там уже торчат красновцы. Вообще-то, они неконфликтные, но жуткие зануды и ритуальщики, придётся долго объясняться.
Хирург со Стариком и этим, как его… Тихоней что ли… похоже, спелись. Во время обеда целую научную дискуссию завели. Сидели, жужжали: «Диссипация, реструктуризация, антагонизмы…»
О-па! А это что такое? Следы?
– Трое прошли. -сказал капитан. -Только что. К железной дороге. И я им не завидую, кем бы они ни были.
– Отчего? -с любопытством спросил Ушастый.
– Оттого, -объяснил Мирон, -что впереди одна за другой движутся две душегубки. Видите? Мы-то остановимся и переждём. А вот тем, кто впереди, придётся туго. Если народ умный и опытный – наденут респираторы и упадут плашмя. Удовольствия хлебнут полной пастью, но хотя бы живы останутся. А вот, если они – сопливые дурачки и попытаются отступить от душегубок к колее, тут-то им и конец.
– Почему?
– Да потому что у разбитых вагонов одна на другой сидит дюжина мясорубок.
Мы залегли в низком кустарнике, точнее в стланике из карликовых берёзок. Мирон извлёк бинокль, другие последовали его примеру. Я заметил, что Старик, Хирург и Тихоня послушно упали в сырую траву, но не стали глядеть туда, куда смотрели все. Прямо перед нами, там, куда уходила дорога, много лет назад разбитая колесами грузовиков и телег, ползли, частично накладываясь друг на друга, две мощных душегубки. Сквозь них смутно виднелась невысокая насыпь. И стояли там вкось, вкривь и вразброс, насколько можно было различить в бинокль, паровоз и несколько пассажирских вагонов. Как и следовало ожидать, возле них чернели большие кляксы и лужи будто разгильдяи-строители разлили из котла расплавленный гудрон. Мясорубки…
Кто-то заметался за завесой струящегося воздуха.
