Скицин с сомнением покачал головой.
– Ну-ну… Ты на сколько снял квартиру?
– На месяц.
– Значит, собираешься плотно здесь торчать… Слава, я же не дурак. Ты сам на себя не похож.
– Знаю. – Визитер поднял голову, посмотрел на Скицина. Искушение открыться было болезненно- жгучим, садистски приятным. «Степа, а позвони Озерову, спроси, что он со мной пьет…»
– Степа, пошли выпьем еще.
Степан пожал плечами.
– Тогда с условием, что ты никуда не поедешь. Переночуешь у меня.
– Нет.
Скицин секунду молчал.
– Ладно. Ты человек взрослый, сам решаешь, когда помирать.
Озеров рылся в баре. Три картонных ящика были плотно забиты вином самых разных сортов.
– Так… нет, это не будем. Гадость. Зачем я его брал? Это совсем уж простое… А это хорошо.
Озеров мгновение размышлял, потом вернул бутылку на место.
– Разопьем, когда у тебя книжка выйдет. Для этого вина нужен достойный повод…
– Я сяду за твою машину?
– Угу. – Тимофей нашел наконец в своей коллекции что-то, отвечающее моменту. – «Бастардо Магарач». А?
– Здорово! – Ярослав вошел в коммуникационную программу. – Слушай, Тима, я засвечусь с твоего адреса?
– Давай-давай…
Ярослав запустил текстовый редактор. «Фидонет», любительская сеть компьютерной связи, созданная лет десять назад в Штатах и охватившая весь мир. Принципиально бесплатная, живущая на энтузиазме участников. Любимое место общения.
Что он хочет написать сейчас тем сотням людей, с которыми дружит, спорит, ругается в виртуальном мире электронных ярлычков? Тем, кто читает его книги задолго до выхода, со жгущего глаза экрана, спорит с автором, отвешивает комплименты или ехидно замечает: «Раньше ты писал лучше». Кто они для него – не имеющие ни возраста, ни лица, живущие где-нибудь в Твери или Абакане, любящие тот дурацкий жанр литературы, с которым он связался раз и навсегда?
Он помедлил, потом добавил еще одну строчку:
В прихожей затренькал звонок, и Озеров, отставив бутылку, вышел. Ярослав коснулся клавиатуры, записывая короткое письмо.
Все-таки к водке он не привык.
Слишком недавно она вошла в обиход – три-четыре визита, десять – двенадцать поколений назад…
– Слушай, серьезно, ты никуда сегодня не поедешь. Знаешь, что у нас в Москве нынче творится? Сплошные перестрелки. Сегодня в Ботаническом саду какого-то деда шлепнули.
– Его не застрелили, Степа. – Визитер сунул руку за отворот пиджака, достал пистолет.
– Ого. – Скицин взял оружие. – Газовый?
– Да, к сожалению.
– Ты рехнулся. Казахская лицензия недействительна в России.
– Плевать! – Визитер забрал оружие, встал. – Пойду я, Степан.
– Я очень не советую. – Скицин казался более чем встревоженным. – Какой смысл, ночуй у меня! Матушка и сестра явно на даче остались, так что никаких проблем не возникнет! – Он покачал головой. – Ты делаешь какие-то глупости, Ярик.
– Знаю. – Визитер кивнул. – Все сейчас глупо. Драться с дураками, дружить с умными, писать книги и лечить людей – все несвоевременно. Уже несвоевременно.
– А что тогда ты считаешь правильным?
– Что правильно? – Слава посмотрел в окно. – Взять мир за горло. Швырнуть на колени, чтобы каждый понял свое место. И погнать вперед, к счастью. Пинками.
Скицин молчал, глядя на него. Тихо сказал:
– Ты ведешь себя так, словно на днях тебе явился ангел. И возвестил, что Господь уходит в отпуск и поручает тебе присматривать за человечеством.
– Если даже и так, что в этом трагичного?
– Ничего. Просто учти, что пинки придется отвешивать и по моей внушительной заднице. Мне очень не нравится, когда меня ведут к светлому будущему.
Визитер кивнул.
– Это меня и смущает. «Что такое счастье – каждый из них понимал по-своему…» Пойду я, Степан.
– Я провожу тебя до остановки. – Скицин отвел взгляд. – Если ты решительно не хочешь продолжить посиделку.
– Мне надо кое-что написать. Извини.
Ему казалось – или Визитеры уже успели так нагадить в городе? Ярослав ехал в полупустом вагоне метро, сквозь тяжесть опьянения всматриваясь в лица. Люди казались напуганными. Потерявшими не то что уверенность в завтрашнем дне, а просто веру в следующий час.
Зарову хотелось узнать, чем закончилась схватка. Хотелось услышать ехидный комментарий Славы – и провалиться в сон. Хорошо они посидели, что ни говори. Особенно после того, как к Тиме ввалились Птицын с криком «Где мой любимый писатель?» и Володин, молча ткнувший его под ребра и ласково сообщивший: «А, приехал, монстр…»
Хороший был вечер. С перемыванием косточек десятку его коллег, обсуждением слепцов-издателей и придурков-книгопродавцов, из числа которых деликатно были исключены присутствующие.
…Ярослав вышел из метро около полуночи. Не самое полезное для здоровья время. Он пристроился к маленькой группке людей, шедших в нужном направлении, и прошел с ними почти до самого дома. Нырнул в тускло освещенный подъезд, быстро поднялся по лестнице, отпер дверь.
Глупо все-таки было бы получить по затылку от какого-нибудь обкуренного юнца.
Горел свет. По всей квартире. В прихожей, в кухне, в комнатах.
Было очень тихо. Он захлопнул дверь, шагнул.
– Слава!
Тишина.
Заров, не раздеваясь, прошел в комнату. Никого. Мелко исписанный лист бумаги на столе, придавленный плейером. Рядом – револьвер.
Ярослав сел у стола. Опьянение пропало, словно он сунул голову под ледяную воду. Он взял листок, где его почерком были написаны чужие слова.
Ярослав вытянул из пачки сигарету, закурил, не отрывая взгляда от бумаги.
