Харитонов.

Называя нас «Соколом», а наш наблюдательный пункт, на котором сидит начальник разведки (над нашим блиндажом, на сосне), «Дачей», телефонист Янов по указанию Андрейчука посылает проверить линию связи, затем выясняет обстановку по телефонам. Наш правый сосед, стрелковый батальон Харитонова, медленно продвигается с правого фланга, приближаясь к Андрейчуку:

– «Сено» спрашивает: можно ли по видимым точкам?

«Сено» – это батарея Волкова; батарея Шмалько называется «Леной», а третью батарею сегодня именуют «Прутом».

– Если видит хорошо точки, – отвечает Андрейчук, – пусть бьет! Янов, а ну спросите у «Клена»: с Артеменко вы меня можете связать, а?

В обоих стрелковых батальонах находятся представители дивизиона: в наступающем с юга – Артеменко, в другом – Боровик, именуемый сегодня «Каштаном».

Янов хочет вызвать Артеменко, но, прислушиваясь к голосам в трубке, отвечает Андрейчуку:

– Тут идет передача, рубеж номер два…

Это с поля боя. Оно разделено на рубежи нашего наступления. Передаче сообщения о движении нашей пехоты мешать не следует. И Андрейчук произносит:

– А!.. Ну-ну…

Лампа чуть светит. На столе чехословацкий пистолет, буссоль, фонарик, свернутая карта, патефон. Янов за занавеской все слушает у аппарата.

Янов слушает команды батареи Волкова о готовности, потом требует от «Клена» связи с Артеменко.

«Клен» – это собственный штаб, это Коськин, это вычислители, это, так сказать, пульт управления дивизиона… Огнем батарей можно управлять оттуда или отсюда, с НП, – все равно все на проводе, как над одним столом.

Обстановка для Андрейчука ясна. Быстрый в движениях, он подходит к телефону, вызывает своего представителя в другом, наступающем с фланга, батальоне:

– Боровик! Как положение там? Это Андрейчук говорит!

И, узнав, что на рубеже номер два, перед нашим наступающим батальоном, замечено движение финнов, уточняет:

– А кто это видел?.. Так мне же надо вести туда, по этому рубежу!.. По-моему, это наши, слушай! Ну, смотри, чтоб не получилось там! А то я могу куда угодно открыть! Открою, а потом будут неприятности!… Выяснишь? Хорошо!..

Стрельба орудийная беспрерывна, с паузами в секунду-две, в полсекунды. Это бьют финны и наша полевая артиллерия, а с тыла – наши тяжелые. Но артдивизион Андрейчука пока бездействует, как та группа музыкальных инструментов, что ждет знака дирижерской палочки.

Янов через «Звезду» выясняет, что там, куда хотели вести огонь, действительно уже не финны, а наша наступающая пехота, и потому Андрейчук приказывает:

– По рубежу два огонь не вести!

Но вот слушающий у аппарата Андрейчук преображается, – понимаю: палочка дирижера обратилась к нему. Он быстро надел макинтош, в глазах его загорелся «артиллерийский огонек», он приказал «отключить Боровика к чертовой бабушке, а когда надо будет, подключить, перемычка чтоб была»… И, забрав всю власть над дивизионом в свои руки, сам начинает управлять им. Теперь все батареи слушают только его голос. Он произносит слова коротко, резко, решительно:

– Участок номер один? ну что вы?… Ну, дайте мне карту! (Янов подносит ему карту.) Номер три?.. Хорошо. «Сено»! Участок номер три!.. «Лена»! Участок номер три! Да. «Прут!»… Понятно, понятно. «Прут»! Участок номер три! Зарядить и доложить!.. «Лена»! «Лена»! Готово? Давайте быстрее! «Лена»! «Прут» готов?.. «Лена», готова? Так… «Каштан», «Клен», доложить, что готово! «Сокол» слушает. Понятно, понятно. Быстрей! Мосин, доложите! «Клен» готов, конечно готов!

Это на вопрос «Звезды» о готовности дивизиона обработать для нашей наступающей пехоты участок перед рубежом номер три Андрейчук откликается и за «Сокола» (за себя), и за «Клен» с «Каштаном» (то есть за Коськина и Боровика – за штаб и за разведчика-наблюдателя своего дивизиона). Сразу, без паузы, Андрейчук продолжает:

– «Сено», «Лена», «Прут», внимание, – огонь!

Залп. По направлению определяю: всеми орудиями ударила Лена» – батарея Шмалько.

– Хорошо. «Прут»?.. Хорошо!

Залп. Еще залп.

– На каждое – три. Кто это спрашивает? На каждое – три снаряда. Хорошо. «Сокол» слушает. Да… (Пауза.) Хорошо, хорошо. Доложить о стрельбе! «Лена», отстрелялась? «Прут»! Отстрелялся?.. Хорошо. «Звезда»!.. Понятно, понятно, отстрелялся, я докладываю… «Сено», «Лена», «Прут», стой! «Лена», стой! «Прут», стой!.. «Клен» слушает. Выпустили. Кончили… «Лена», «Прут», «Сено»! Зарядить! Огня не вести!..

Все ясно мне: наша пехота, наступая с востока по болотным кочкам, выходит к дороге, приближается к рубежу номер три. Это уже недалеко от Гупу-Ярви.

На западе у финнов – воды Лемболовского озера, на востоке – болото и озеро Гупу-Ярви. С северо- востока, с тыла – по дороге – к ним приближается наш правофланговый батальон. Отбросить контратаками другой, наступающий с юга, наш батальон у них не хватает сил, а отступить от Симолова они могут только по той же единственной дороге, через Троицкое, а затем межозерным проходом (бросив повернувшую к востоку дорогу) далее, по болотам, на север. Дорога позади Троицкого переваливается через высоту 112,8, и на ней, хорошо видимые нашим наблюдателям, сейчас показались пробившиеся по болоту с севера торопливо идущие финские подкрепления. И потому, затребовав координаты высоты, Андрейчук направляет огонь своих батарей туда.