Улыбка на ее лице была широкой, но неискренней.

— Польщен.

— За двадцать миллионов долларов я бы не отказалась поужинать с самим дьяволом.

Сара вздохнула с разочарованием. А Рорк бросил на Лию довольный взгляд, и по его лицу она поняла, что именно этого он от нее и ждал.

— Спасибо, что предложила свою помощь! — сказал он как ни в чем не бывало.

— Я все равно не стану твоей любовницей, — прошептала Лия, когда они выходили из здания. — Я покажу тебе парк, расскажу о наших планах. Даже съезжу с тобой в ресторан на ленч. Но ты для меня только человек, у которого есть деньги. Я смотрю на тебя и думаю о том, на что мы потратим твое щедрое пожертвование.

— Ценю твою откровенность, — ответил Рорк, остановившись на тротуаре. — Позволь и мне пооткровенничать с тобой.

Он провел рукой по своим густым черным волосам, и Лия мгновенно вспомнила то, какими шелковистыми они были вчера, когда она запустила в них пальцы. Щеки у нее мгновенно покраснели.

Рорк привлек ее к себе. И она уже не замечала людей, спешащих мимо, не слышала шума машин. Лия видела только мужчину перед собой, при одном виде которого она не могла оставаться равнодушной.

— У меня есть все, о чем я только могу мечтать, — тихо признался Рорк. — Деньги. Власть. Свобода. Все, кроме одного. И я никак не могу успокоиться. Моя мечта все время ускользает от меня. И в этот раз я не дам ей ускользнуть.

— Что это? — прошептала Лия.

— А ты не знаешь? Не понимаешь? — Взгляд Рорка пронзил ее. — Это ты, Лия.

Летящие серебристые снежинки поблескивали в лучах холодного зимнего солнца. Перед ними лежало огромное белое поле.

Рорк даже не пытался прикоснуться к ней. Ни сейчас, ни в «роллс-ройсе» по дороге из офиса к парку. Они даже не обменялись ни единым словом с тех пор, как он заявил, что она ему нужна.

Рорк держал руки в карманах черного пальто, будто боялся, что не сможет себя контролировать и обнимет ее, если вытащит их. Он, казалось, старался не смотреть на соседку. Может, боролся с соблазном поцеловать ее?

Лия не могла отвести глаз от его лица. Загорелое, обветренное, оно странно смотрелось на фоне зимы. Снежинки падали ему на лоб, щеки, и ей все время хотелось стряхнуть их, но она лишь молча наблюдала за тем, как они таяли.

От близости Рорка все тело Лии было как будто наэлектризовано. Она не знала, как себя вести, а его признание и вовсе выбило ее из колеи. Что он собирается делать? Почему сохраняет дистанцию и не прикасается к ней?

Ее безудержно тянуло к нему. О боже, как же ей хочется оказаться в его объятиях! И сердце томительно замирало, когда дистанция между ними сокращалась. Сколько еще времени она выдержит эту пытку?

Лия посмотрела вдаль, напоминая себе, что она должна быть разумной и в первую очередь помнить о счастье дочери. Кроме того, разве не этого человека она винила в смерти близких? Она никогда не сможет простить его!

А ему нужна обыкновенная любовница! Рорк не хочет заводить семью, так как слишком дорожит своей свободой и независимостью. Все, что он может предложить, — это отношения без обязательств, при этом она должна будет все бросить, чтобы следовать за ним. И за это он обещает ей наслаждение!

Лия попыталась представить, как могла бы протекать их совместная жизнь. Ночи в дорогих отелях. Светские рауты. Походы по магазинам. Дорогие спа-салоны в то время, пока он будет занят на деловых встречах. Но самое главное — она будет засыпать и просыпаться рядом с ним.

Лия закрыла глаза и прикусила губу. У нее есть дочь, о которой она должна заботиться. И разве ее когда-нибудь привлекал такой бессмысленный кочевой образ жизни? Она долго не выдержит! От силы пару месяцев. Ей необходим дом, место, в которое она бы могла возвращаться в минуты горести и счастья.

Что имел в виду Рорк, говоря, что в этот раз он не даст ей ускользнуть от него? Какие у него планы?

— Ты только взгляни, как красиво!

Очнувшись от своих размышлений, Лия удивленно посмотрела на него. Рорк стоял на заснеженном холме, и взгляд его был направлен вдаль, туда, где поблескивали воды Гудзона.

— Но не так прекрасно, как небоскребы с офисами, которые ты хотел тут возвести. Да?

Рорк мрачно посмотрел на нее.

— Не так красиво, как ты, — сказал он хриплым голосом. — Я говорил от всего сердца. Я правда хочу, чтобы ты была со мной, Лия. Пока мы не устанем друг от друга. Пока не насытимся. Я хочу утолить свою страсть. Будь со мной. Не знаю, сколько времени… Кто знает… Может быть, на это потребуется вся жизнь.

Рорк скривился и отвернулся от нее, в то время как сердце Лии готово было выпрыгнуть у нее из груди.

— Рорк…

— Я никогда не любил этот город, но твой парк… — Он тяжело вздохнул. — Здесь я чувствую себя почти как дома.

— Почти? А где он, твой дом? — спросила Лия не подумав.

Рорк усмехнулся:

— Ты права, у меня его нет. Но в такие моменты я всегда думаю о Северной Канаде. — Он бросил взгляд на Лию, а потом глаза его вновь устремились вдаль. — Мой отец был дальнобойщиком. Он возил грузы по замерзшим озерам и рекам зимой. Моя мать встретила его, когда каталась на лыжах в тех местах на весенних каникулах. У них было три свидания, после чего они решили связать свою жизнь друг с другом.

— Она была канадкой?

— Американкой. Единственная дочь в богатой нью-йоркской семье. — Рорк сжал губы, как будто боялся выразить какие-либо эмоции. — Когда мне было семь, я приехал сюда, чтобы жить с дедом.

Лия с изумлением уставилась на него.

— Ты вырос в Нью-Йорке?

— Да. Удивлена? Я быстро повзрослел тут. Мой дед был жестким человеком. Он лишил мать наследства из-за того, что та вышла замуж без разрешения, да еще и за дальнобойщика-канадца. Он не мог ей простить того, что она ослушалась его. Поэтому дед всегда считал, что я не достоин быть его внуком.

— Но он же был твоим дедушкой! — воскликнула Лия. — Уверена, он любил тебя!

Рорк какое-то время молча наблюдал за тем, как ветер кружит снежинки.

— Он говорил, что неправильное воспитание испортило мою мать и со мной он не допустит подобной ошибки. У меня каждые шесть месяцев менялись няни, чтобы я не привязывался к прислуге. По его мнению, подружись я с кем-нибудь из слуг, то проявил бы этим свою плебейскую сущность. Дед рассчитывал, что я стану таким, как он.

Он говорил спокойным, ровным голосом, как будто не о себе.

— О, Рорк, — прошептала Лия.

Он пожал плечами:

— Не важно. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. У меня теперь в десять раз больше денег, чем было у него. И это несмотря на то, что свои он завещал благотворительным организациям, лишив меня наследства. Никогда не сомневался в том, что дед поступит именно таким образом. Когда мне исполнилось восемнадцать, я уехал из Нью-Йорка, не спросив его согласия. Он был в ярости. Сказал, что только попусту