Яна досматривала оставшиеся фотографии. Несколько кадров гроба с большой фотографией Аллы Демидовны, еще молодой, с пышной прической, профессиональным макияжем и огромными серьгами из разноцветных камней.

– Красивая женщина… – задумчиво проговорила Яна.

– Еще бы! Алла Демидовна была очень видной женщиной, – согласилась Люся, спустив весь свой боевой пыл и сразу поникнув плечами.

– Красивые серьги… – сказала Яна, думая о чем-то своем, о чем-то важном, что мучило ее последние дни, и о чем она никак не могла вспомнить.

– Клипсы, – вывела ее из задумчивости Алла Демидовна.

– Что? – не поняла Яна.

– Очень красивые клипсы. Алла Демидовна любила украшения из золота, серебра и просто бижутерию, но при этом уши у нее проколоты не были. Мы все в театре знали о ее страсти к безделушкам и часто дарили ей украшения. Эти красивые клипсы из полудрагоценных камней вместе с колье ей подарил коллектив театра на сорокалетний юбилей. Они очень нравились Алле… Яна, почему ты так побледнела? – поинтересовалась Люся.

– Да так, что-то нехорошо мне, поздно уже, не высыпаюсь.

– Да где уж тут… – согласилась мать.

Яна смотрела на фотографию, где были запечатлены скорбные лица пришедших проститься с Аллой Демидовной, и не видела никого, кроме Владислава собственной персоной.

– Мама, а кто этот человек? – указала она дрожащим пальцем на него. – Что он делает на похоронах?

– Ну ты даешь! Это сын Аллы Демидовны, приехавший из-за границы. Она с ним всегда была в натянутых отношениях, ну ты знаешь, у актрис такое часто бывает… Я тоже не являюсь идеальной матерью…

– Сын?! – прервала ее Яна диким криком.

– А чему ты так удивляешься? Алла Демидовна была тоже женщиной и родила ребенка, будучи артисткой тогда еще цирка. По-моему, после развода ребенок остался с отцом.

Яна ошарашенно смотрела на Люсю, вспоминая слова Владислава: на ее вопрос в гостинице о том, что он здесь забыл, он ответил, что приехал на похороны матери. Тогда Яна пропустила его слова мимо ушей, подумав, что он врет, но она и предположить не могла, что Алла Демидовна его мать. Неужели они так заигрались с Алевтиной, что убили его мать, затем они захотели убить его бывшую жену… Ему что, надо избавиться от всех своих родственников? Зачем? Яна вспомнила про двух очаровательных девочек – дочек Влада, – и сердце ее сжалось. Они ведь тоже его родственницы…

– Так вот, я тебя спрашиваю, ты хочешь, чтобы наш коллектив и Алевтину похоронил? Маньяк не пойман, девочка в истерике, а ты здесь развлекаешься со своими молодцами, пока она там плачет в одиночестве в гостинице, – сказала Люся Цветкова.

– Не волнуйся, мама, я думаю, нет, я уверена, что твоей Алечке ничего не грозит!

– Как это?

– Вот так! Мне еще нужен день-два, и мы распутаем это хитрое дело, – пообещала Яна.

– Ты все время мне обещаешь одно и то же. А если за эти два дня что-то случится с Алевтиной? – не унималась Люся Цветкова.

– Не случится! Но для твоего спокойствия скажу, что этот грех я возьму на себя, – парировала Яна и предложила маме остаться ночевать в ее «вертепе», как она выразилась, чтобы не ехать домой на ночь глядя.

Люся с Яной легли на кровать Дианы, а Карл с Ричардом забрались на двухъярусную кровать девочек. Яна давилась от смеха, смотря на них, лежащих друг над другом с торчащими ногами из прутьев кровати, так как роста они были высокого. Яна выключила свет, и комната погрузилась во мрак.

Ричард, лежащий внизу двухъярусной кровати, уже почти заснул, когда его кто-то принялся энергично трясти за плечо. Он открыл глаза и увидел перед собой силуэт своей жены с длинными, спутанными волосам и в ночной рубашке. Глаза ее сверкали в темноте, словно у кошки.

– Тс-с-с… – прошептала она, – вставай, и пошли со мной.

Яна выволокла Ричарда в майке, джинсах и носках в коридор, протянула ему свитер и кивнула на вешалку в прихожей.

– Одевайся, возникло одно дело.

– Нельзя отложить до утра? – спросил Ричард.

– Нет… – ответила Яна, натягивая на себя свитер Карла, который князь необдуманно бросил на стул в комнате. У нее не было времени рыться по шкафам в поисках своей одежды, кроме того, она боялась разбудить маму с Карлом. Напялив поверх ночной рубашки и свитера короткую дубленку, она вытолкнула мужа за дверь. – Сейчас поймаем какую-нибудь машину.

– Куда мы ночью?

– В театр.

– Ты с ума сошла?!

– Мы все делаем правильно, расслабься, Дик. Нам нужен театр, когда там нет ни зрителей, ни актеров.

– Хочешь устроить театр одного актера?

– Совершенно верно… театр одной актрисы… – мрачно ответила она.