– Я не толстею, – покраснела она, присаживаясь рядом.
Выбор Димы составила чашка кофе без сахара и тост с сыром.
– Ты не хочешь есть даже после того, как долго плавал в бассейне? – удивилась Ева.
– Я вообще мало ем.
– Только много куришь.
Дима хмыкнул, солнце играло в его шелковистых волосах.
– Я начинаю поглощать еду в стрессовой ситуации, но ты-то предупредила меня заранее, что с тобой ничего необычного и стрессового произойти не может.
Ева, проигнорировав последнее замечание, принялась за аппетитную яичницу.
– Здесь так хорошо, что очень жалко, если мы быстро найдем Кристину и должны будем покинуть это райское местечко, – вздохнула она.
– Ты сможешь отдыхать здесь столько, сколько пожелаешь, я оплачу сестренке отдых, – заверил ее Дима, закуривая сигарету.
Он сидел, закинув ногу за ногу, и выглядел, как всегда, очень элегантным. Повсюду слышалась немецкая речь.
– Здесь много немцев, – заметила Ева, расправляясь с кусочком блина, капнув джемом на скатерть.
– Русские тоже есть, – прищурил синие глаза Дима.
– Как ты их отличаешь? Все говорят, что русских за границей сразу видно, – поинтересовалась Ева, поправляя очки.
– Русские, приехавшие на отдых за границу, очень уверены в себе, – пояснил Дмитрий. – Мужчины выделяются из толпы килограммом золота, висящим на шее и символизирующим достигнутую степень благосостояния, а также тянучками, символизирующими небрежное отношение к жизни, удобство и хорошую физическую форму.
– А женщины? – заинтересовалась Ева.
– Вычислить легко по чрезмерной заботе о детях, даже великовозрастных, и безобразной голове, я имею в виду, неровную стрижку и некрашеные корни отросших, выбеленных волос.
– Это тоже что-то символизирует? – прервала его Ева.
– Уверенность в своей неотразимости, то, что мой «козел и так никуда не денется», или «у меня много проблем и забот и нет времени заняться собой», или «я и так неотразима».
– Я смотрю, ты много знаешь, – хмыкнула Ева, поправив прическу, радуясь, что у нее все подкрашено и ухожено, опять-таки благодаря этому несносному типу.
– Сложно, наверное, быть женой стилиста, – задала она вопрос брату, – все время попадаться под его придирчивый взгляд?
– Не знаю, я не был женой стилиста, – буравил он ее красивыми глазами, – может быть, наоборот, хорошо? Всегда будешь ухожена, причесана. Причем бесплатно!
– Тогда годам к сорока лучше поменять мужа-стилиста на мужа – пластического хирурга, чтобы бесплатная помощь в виде омолаживающих процедур и операций оказывалась до седых волос, вернее, благородной, подкрашенной седины.
Дмитрий чуть не подавился кофе.
– Скажи мне, Ева, Юрий – тот бизнесмен из Москвы – был высокого роста с лысой головой и красивым, мужественным лицом?
– Да, откуда ты знаешь? Я не описывала тебе его! – оторопела Ева, и кусочек блина сорвался с ее вилки на тарелку.
– Мужчина именно такой наружности, стремительно набирая обороты, приближается к нашему столику, тихо… – Дима откинулся на стуле и принял самый отрешенный вид.
– Ева! Евочка! Как! Вы здесь?! А я все смотрю, вы это или не вы!? Чудесно выглядите! – проговорил Юрий – а это и правда был он, – подойдя к их столику.
Он выглядел изможденным и измученным, несмотря на дорогой костюм из светлой льняной ткани и супердорогие часы на сильном, широком запястье.
– Здравствуй, Юрий, присаживайся, пожалуйста, – пригласила его Ева, – как видишь, это действительно я.
– Я не помешаю? – покосился он на безмолвного Диму.
– Дима, – протянул тот ему руку.
– Юрий.
– Это мой брат, – пояснила Ева.
– Очень приятно, – заметно повеселел Юрий, – как вы здесь оказались? Ведь тогда мы расстались в Москве. Да, наша встреча была не самая приятная, и расстался я с вами некрасиво, по-английски, так сказать… Но я бы обязательно с вами еще встретился, Ева.
– Замечу, однако, что мы здесь оказались в некотором роде из-за тебя, – аппетиту Евы настал конец. Она уже не могла предположить, что будет делать с этой горой выпечки.
– Из-за меня? Надеюсь, не для того, чтобы вернуть мне деньги? Я не возьму.
– Нет. Но ты должен знать, что преподавательница, которая, как упрямая ослица, не захотела помочь
