В последние дни я почти ничего другого не делал, а только стучал и стучал.
Я стучал с утра до вечера.
Это изумительно монотонное занятие наполняет меня радостью. Мысли замерли. Я полон благодарности к фирме «Брио».
Наконец-то я сдвинулся с мертвой точки. У меня прибавилось сил и даже появился некоторый избыток. Я так осмелел, что не боюсь снова взяться за чтение книги, которая толкует о времени.
Теперь я уже читаю о свете. У света большая скорость.
Почти равная 300 000 километрам в час. В условиях вакуума.
В атмосфере она немного замедляется.
Здесь дается определение метра как расстояния, которое свет преодолевает за 1/299 792 458 долю секунды. В условиях вакуума.
Я отправляю факс Киму, чтобы спросить у него про этот самый вакуум. Разбирается ли он в этом предмете и не может ли объяснить мне, что это такое.
Он присылает ответный факс, в котором написано, что вакуум – это ничто. Безвоздушная пустота. Пустота, где нет ничего. Это и есть вакуум.
Я-то надеялся, что вакуум – это нечто большее. Но в общем и целом, это не так уж плохо. Если главное в нем – ничто, зачем тогда надо выражать это более сложным образом!
Но есть и светлое пятно. Оказывается, Ким знает, как сделать вакуум. Ким пишет, что не раз этим занимался, когда выдавались дождливые дни.
Достаточно взять стеклянную банку, наполовину наполнить ее водой и поставить незакрученной в микроволновую печь моего брата. Держать ее там, пока вода не закипит, затем закрутить.
В банке при этом что-то такое происходит с давлением, и я могу подержать в руках вакуум.
Вот и вся премудрость.
Я лезу в холодильник и достаю из него банку с черничным вареньем, срок которого истекает уже через месяц. Я выливаю варенье в унитаз и отмываю банку теплой водой с мылом. Затем до половины наливаю в нее воды и ставлю в микроволновку. Установив переключатель на «максимум», принимаюсь ждать.
И вот вода закипела.
Я вынимаю банку, выжидаю несколько секунд, чтобы пар немного улегся, и завинчиваю крышку.
Я создал вакуум.
Впечатление несколько расхолаживающее. Смотреть словно бы не на что. Но ведь я знаю, что в банке, там где нет воды, находится вакуум. Как ни странно, эта мысль дает какое-то удовлетворение.
Я прикидываю, для чего бы можно использовать вакуум.
Сквозь банку все время проходит свет.
Я прочел, что свет – это частицы. Фотоны. И вот они теперь проходят сквозь банку. С более высокой скоростью, чем снаружи. Чтобы усилить эффект, я беру банку, несу ее в ванную и выключаю свет. Затем я включаю велосипедный фонарь и подношу его к банке.
Вокруг все тихо.
Никаких признаков того, что в ванной комнате у брата что-то движется со скоростью 300000 километров в секунду. Ситуация совершенно лишена каких-либо признаков драматизма, но тем не менее я вдруг остро ощущаю торжественность момента.
Длина ванной комнаты моего брата не достигает 300000 километров. Она гораздо меньше. Мне не удается выяснить, что же такое происходит с фотонами. Я не знаю, тормозят ли они у стены или отскакивают от нее. Единственное, что можно сказать с уверенностью, – это то, что они не исчезают. Поль пишет, что ничто не исчезает.
Мы провели в ванной довольно много времени.
Вакуум, фотоны и я.
Это были захватывающие минуты.
Потом я выключил велосипедный фонарь и вышел из ванной. Банку с вакуумом я поставил на подоконник. Пускай она там стоит к нечаянной радости удачливых фотонов, которым посчастливится в нее залететь.
У меня приятное ощущение. Похожее на то, что бывает, когда ты покормишь птичку или дашь денег кому-то, у кого их меньше, чем у тебя.
Затем я усаживаюсь на подоконник и в ожидании программы новостей принимаюсь стучать по доске.
ПТИЦА
Вот еще одна история.
Тоже о добром мире.
Она случилась до моего рождения.
Родители поехали с моим братом на каникулы в Данию. Там они сняли домик на берегу моря.
Не знаю, сколько лет было в тот год брату, но думаю, что он был тогда еще совсем маленьким. Наверное, ему было лет семь.
Он бегал по пляжу, купался и кидал в воду палочки или что попадется.
Наверное, ему было там очень хорошо.
Однажды он нашел на берегу птицу со сломанным крылом. Это была молодая чайка. Она лежала на песке и не могла летать.
Брат еще ни разу не сталкивался с болезнью и смертью. Ему стало жалко птичку. Ему стало грустно, что она лежит больная и всеми заброшенная.
Он хотел ее вылечить, чтобы она улетела к своим родственникам и весело играла с ними в чаячьи игры.
Мой брат поднял птенца, бережно отнес его домой и уложил в коробку с ватой. Он давал чайке воду, кормил ее и разговаривал с ней.
Утром, едва проснувшись, мой брат сразу вспоминал о чайке и засыпал вечером с мыслью о ней.
Утром он тотчас же бежал ее проведать, а вечером обязательно говорил ей «спокойной ночи» и осторожно гладил ее крылышки.
Мой брат полюбил птицу.
Для него было очень важно, чтобы она выздоровела.
Мои родители тоже надеялись, что чайка поправится. Они видели, сколько чувства вкладывает мой брат в уход за птицей. Они боялись, что мальчик расстроится, если птица умрет.
Моему брату казалось, что здоровье птицы поправляется с каждым днем. Ему казалось, что оно улучшается на глазах. Он все время верил, что чайка скоро поправится и улетит на волю.
Но дело обернулось иначе.
Однажды утром, пока мой брат еще спал, папа нашел чайку мертвой.
