обезьяны-матери, прыгая по веткам деревьев, всегда задерживаются здесь и, показывая вниз, шепчут своим детям:

— Ш-ш-ш… Вон там, посмотрите, Добрый Белый Человек сидел и ел пищу вместе с нами в Год Ужасной Болезни!

Когда праздник закончился, Джон Дулитл и его звери отправились в обратный путь, к побережью. И обезьяны, взвалив на плечи чемодан и сумки, проводили их до самой границы своей страны.

НА речном берегу путешественники остановились и стали прощаться. Это заняло немало времени, потому что тысячи обезьян непременно хотели пожать руку Джону Дулитлу.

Когда Доктор и его звери остались наконец одни, Полинезия сказала:

— Мы должны ступать очень мягко и разговаривать очень тихо. Ведь земля, по которой мы идем, — Джоллиджинкия. Стоит Королю услышать наши шаги, он тут же пришлет солдат. Уверена, он до сих пор злится, что я обхитрил его.

— Однако вот что интересно, — задумчиво пробормотал Доктор, — как же мы будем добираться домой? Впрочем, вполне вероятно, где-нибудь на отмели лежит себе никому не нужный корабль, и нам удастся им воспользоваться.

Между тем в ужасно густой чаще Чи-Чи решила забежать немного вперед и поискать кокосовых орехов. А все прочие, оказавшись без провожатого на неведомой лесной тропинке, немедленно заблудились. Они кидались из стороны в сторону, но не могли выйти на дорогу к морскому побережью.

Чи-Чи, нигде не обнаружив своих друзей, страшно огорчилась. Она залезала на самые высокие деревья и, цепляясь за верхние ветви, отчаянно высматривала высокий докторский цилиндр. Она размахивала лапами и кричала, окликая каждого по имени. Все было напрасно. Поотставшая компания словно сквозь землю провалилась.

И действительно, они по-настоящему сбились с пути. Прежняя их дорожка осталась далеко позади, а лес был такой непролазный, что кусты, лианы и разные другие ползучие растения попросту не давали им двигаться. Доктору пришлось достать перочинный ножик и прорубать проходы в джунглях.

Они брели по влажным, заболоченным низинам, путаясь в щупальцах огромных вьюнов. Они все исцарапались об острые шипы и дважды чуть не потеряли в зарослях медицинский чемоданчик. Не было конца этим несчастьям, и выхода на пропавшую тропинку тоже не было.

Так они мыкались много дней подряд, одежда их совсем изорвалась, а лица покрылись грязью, — и в конце концов, по чудовищной случайности, вышли прямо в королевский сад. Немедленно появились черные воины и схватили их. Правда, Полинезия ухитрилась незаметно взлететь на дерево и притаилась посреди больших листьев. А Джон Дулитл и все остальные предстали перед Королем.

— Ха-ха! — веселился Король. — Вот я вас и поймал! На этот раз не спасетесь, и не надейтесь. Отведите их обратно в тюрьму и заприте двери на двойной замок. Этот Белый Человек до конца своих дней будет скрести пол на моей кухне!

Несчастных отвели в темницу и заперли, и Доктору было велено уже на рассвете приступать к чистке пола.

Все тоскливо вздыхали.

— Какая-то чепуха, — произнес Доктор. — Мне необходимо попасть в Падлби. Если я не вернусь вовремя, бедный моряк подумает, что я украл его корабль… Может быть, петли разболтались?

Но дверь оказалась вполне прочной и надежно запертой. Исчезла последняя надежда на спасение.

И Габ-Габ заплакал.

А Полинезия все еще сидела на дереве в дворцовом саду. Она не проронила ни звука и только щурилась. Это был очень плохой знак. Такое молчаливое прищуривание означало, что творится несправедливость, и она размышляет, как навести порядок. Люди, причинившие неприятности Полинезии или ее друзьям, всегда жалели об этом, но, как правило, слишком поздно.

И вдруг она краем глаза приметила, что на дальней пальме раскачивается Чи-Чи, продолжающая поиски Доктора. Когда обезьяна тоже увидела свою исчезнувшую спутницу, она тут же перебралась на ее дерево и засыпала попугаиху вопросами.

— Доктор и все остальные схвачены и посажены в тюрьму, — шепотом объясняла Полинезия. — Мы заблудились в джунглях и по ошибке наткнулись на этот сад.

— А почему же ты не показала им дорогу, пока я искала орехи? — гневно зашипела Чи-Чи и пустилась бранить ее за то, что она позволил Дулитлу сбиться с пути.

— Видишь ли, — с достоинством оправдывалась Полинезия, — во всем виноват этот бестолковый поросенок. Он так и норовит удрать с тропинки и накопать себе имбиря. Мне приходилось постоянно ловить его и возвращать на место. Естественно, кончилось тем, что я перепутала право и лево и свернула не в ту сторону. Тихо! Смотри! В сад идет Принц. Не шевелись, сделай одолжение. Нельзя, чтобы он нас обнаружил.

Бампо, сын Короля Джоллиджинкии, открыл садовую калитку и побрел по траве, заунывно мурлыкая под нос печальную песню. Под мышкой он тащил толстенную книгу. Поравнявшись с каменной скамейкой — точь-в-точь под деревом, на котором прятались Чи-Чи и Полинезия, — Принц улегся на сиденье и принялся читать сказки. Обезьяна и попугай наблюдали за ним, затаив дыхание.

Через некоторое время Бампо отложил книгу и утомленно вздохнул.

— Ах, если бы я был Белым Принцем, — протянул он, мечтательно глядя вдаль.

И тогда Полинезия произнесла слабеньким, тоненьким, совсем детским голоском:

— Бампо, Бампо, как знать — вдруг кто-нибудь поможет тебе стать Белым Принцем?

Королевский сын соскочил со скамьи и огляделся.

— Что я слышу? — закричал он. — Сладкая музыка, волшебный серебряный голос звучит в моих ушах. Как странно!

— О достойный Принц! — вкрадчиво продолжала Полинезия. — Сам не ведая того, ты коснулся истины. Это Трипситинка, Королева фей, говорит с тобой. Я укрылась в розовом бутоне.

Полинезия сидела тихо-тихо, и Бампо не видел ее.

— Умоляю, поведай мне, чудесная Королева, — воскликнул Принц, в восторге заламывая руки, — кто способен изменить цвет моей кожи!

— В темнице, принадлежащей твоему отцу, — рассказывала Полинезия, — содержится могущественный кудесник, имя его — Джон Дулитл. Многое ведомо ему во врачевании и колдовстве, и великие подвиги совершил он. Твой царственный отец обрек его на жалкое существование, уже долгие часы томится он в каменной тюрьме. Иди к нему, о храбрый Бампо, тайком проберись на закате солнца. И поверь, ты превратишься в самого Белого из всех Белых Принцев, и мужество твое будет вознаграждено. Но довольно. Мне пора возвращаться в Сказочную страну. Прощай!

— Прощай! — отозвался Бампо. — Тысяча благодарностей, милая Трипситинка!

Он опустился на скамью и остался сидеть там, поджидая, пока не зайдет солнце, и счастливая улыбка не сходила с его лица.