Доминик подарил Мэг великолепное шелковое платье. Оно было прохладным и удивительно гладким на ощупь. Его цвет летней листвы вторил глазам Мэг. Платье было похоже на то свадебное одеяние Мэг, которое дала ей Старая Гвин, но серебристо-белое облако старуха забрала и унесла куда-то на другое же утро после свадьбы, а зеленое принадлежало Мэг.

Доминик видел, что его подарок обрадовал жену, и сам был обрадован этим. Но его глаза остались холодны и серьезны, и он сказал Мэг: «Подумай хорошенько, о чем мы с тобой говорили. Ты должна полюбить меня. Должна ради мира на этой земле».

Но сам Доминик не любил Мэг, и она это знала. Наверное, он никогда не полюбит ее. Доминик для этого слишком практичен и расчетлив. «Конечно, он нежен с женой, – с горечью думала Мэг, – но это потому, что ему невыгодно ссориться с той, на защиту которой встанет все поместье».

Обвинить Доминика в холоде было так же несправедливо, как обвинять птицу со сломанным крылом в неспособности летать. Мэг закрыла глаза и провела ладонью по нежному зеленому шелку. Движение руки заставило запеть золотые колокольчики.

– Платье очень красивое, – сказала Мэг.

– Ваша кожа гораздо лучше, – беспечно бросила Мари.

Мэг посмотрела на маленькую проворную женщину. Норманнка была загадкой для Мэг. Все рыцари замка рано или поздно попадали под очарование ее откровенно манящей внешности, экзотических запахов и тонкого ума. Пока только Доминик и Саймон, казалось, не поддались этому дурману. Но, подумала Мэг, стоит им только поманить Мари пальцем, и она будет на их стороне. Мари хорошо разбирается в том, кто хозяин замка.

– Можешь не льстить мне, – сухо ответила Мэг.

– Я и не льщу, – спокойно возразила Мари. – Ваша кожа напоминает лучшую жемчужину в сокровищнице султана. Говорить правду не значит льстить. Повернитесь, пожалуйста.

Мэг пришлось повернуться.

– Как жалко, что все эти сокровища принадлежат неразумному повелителю, – продолжала Мари.

Она сидела у ног Мэг, подрубая подол платья. Подняв голову, она увидела изумленное лицо госпожи. Мари усмехнулась: в любви ведьма была невинным ребенком.

– Доминик приказал, чтобы платье закрывало плечи, запястья, колени – все тело, – объяснила она.

– А как же еще? Одежда должна прикрывать тело – на то она и существует.

– Нет, миледи, – покачала головой Мари. – Женщины в гареме султана знали, как нужно одеваться, чтобы привлекать внимание.

– Ну и как же?

– Одежда должна не одевать, а раздевать, ткань – порхать вокруг женского тела, чтобы каждое дыхание было заметно мужчине.

Мэг была потрясена.

– Ты что, шутишь?

– И не думаю. Не дергайтесь, пожалуйста, а то выйдет криво, – А ты носила такую одежду?

– Ну конечно! Вашему мужу это очень даже нравилось.

Мэг вздрогнула, и Мари запуталась в складках платья.

– Для вас, саксов, – продолжала она, возобновляя работу, – на первом месте порядок, освященный законом и обычаем. Для мужчины в брачной жизни важно не наслаждение, а продолжение рода. Женщина видит в муже не любовника, а защитника. Ей важно, каким хозяином он будет для общего поместья и состояния.

Мэг не только разделяла эти мысли, но она воспитывалась на них – они вошли в ее плоть и кровь. Но, странным образом, сейчас этого оказалось мало.

Любовь нужна не только для того, чтобы преодолеть родовое проклятие. Оказывается, без нее жизнь женщины, жизнь Мэг, тускла и однообразна.

Мари перекусила нитку.

– Ну вот, теперь все ровно, – сказала она с удовлетворением.

Мари встала с изяществом женщины, привыкшей сидеть на полу на подушках.

– Мари!

– Что, миледи?

– Пользуйся привлекательностью и умом как хочешь, но моего мужа оставь в покое, – с угрозой произнесла Мэг. – Ты можешь поплатиться за это.

Мари была удивлена, потом громко расхохоталась.

– Теперь я поняла, почему Доминик прозвал вас соколенком. Вылезайте-ка из платья.

Шелка упали к ногам Мэг. Швея наклонилась за ними, чтобы повесить в шкаф, и, стоя спиной к девушке, вдруг сказала:

– Только, вы уж меня простите, хочу напомнить вам, что это зависит не от меня.

Мари посмотрела на Мэг, и Мэг почудилось, что в этом взгляде было сочувствие.

– Ведь вам девятнадцать лет – почти половина жизни позади. Неужели вы ничего не понимаете? – вздохнула Мари. – Сейчас Доминик очень нежен. Но он – всего лишь мужчина. Все может случиться, и в один прекрасный день в его постели окажусь я, а не вы. Потому что хозяин здесь он, а не вы и не я. Женщины должны подчиняться.

Мари подняла с пола корзинку с шитьем.

– Что еще угодно, миледи?

– Ничего.

Покачивая красивыми бедрами, Мари вышла из комнаты.

Хуже всего было то, что она права: если Доминик решит, что ему нужна Мари, ничего не поделаешь. «Но в то же время норманнка не может дать ему законных наследников: для этого Доминику нужна я».

Набросив на плечи накидку, Мэг направилась в ванную.

– Вот вы где, – проговорила Эдит. – А я было подумала, что господин опять решил запереть вас в комнатах.

Мэг мрачно улыбнулась: слышать подобные замечания от служанки было не очень-то приятно.

– На этот раз он заключил меня в зеленый шелк. Меня сторожила Мари, подрубавшая мою темницу.

– А, норманнка. Доминик пообещал ей подарить такой же шелк, если ему понравится, как она справится с вашим платьем.

Это было ударом для Мэг. Сняв накидку, она стала развязывать ленты на шелковом белье, тоже подаренном Домиником.

– Какая нежная ткань! – Эдит помогала Мэг раздеться, а заодно с любопытством изучала ее наряд.

Мэг ничего не ответила. Ее злила мысль, что Доминик делает подарки Мари. Эдит искоса поглядывала на свою несчастную госпожу. Она достала мыло, снадобья и кремы, необходимые для глендруидского ритуала. В глубине души Эдит считала все это потерей времени. Хотя красотка Мари, которая пользуется у рыцарей таким бешеным успехом, тоже часто купается, она обходится без странных песен. Так что дело тут совсем не в ритуале.

Эдит уложила косы Мэг на макушке, закрепив их гребнями – тоже подарком Доминика. Гребни были золотые, украшенные изумрудами.

– Какие красивые! – воскликнула Эдит.

– Да, спасибо, – рассеянно ответила Мэг.

– Томас подарил мне серебряные гребни. Он говорит, что они подходят к моим волосам.

– Что у тебя с ним? Ты твердишь о нем всю последнюю неделю.

– Он так добр ко мне.

– Поговорить с Домиником о свадьбе?

– Нет. Томас недостаточно богат, чтобы содержать жену. Но если Доминик наделит его землей…

– Не уверена.

– Ну, я не знаю, – сказала Эдит. – Наверное, он прав. Если каждый будет защищать собственную землю, никто не побеспокоится о защите замка.

– Пожалуй, так.