Он криво улыбнулся, еще раз обошел Рейн и встал слева. Они двинулись к конюшням. Шагая рядом с Кордом, Рейн искоса поглядывала на него. С самой первой встречи Корд предпочитал идти с левой стороны.

– А с правой стороны у меня что-то не так? – поинтересовалась девушка.

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Ты снова держишься слева от меня, – пояснила она.

– Я левша.

– Ну и что?

– Моя кобура висит так, чтобы выхватить пистолет левой рукой.

– О, – произнесла она с сожалением. – Боже, как ты все это выдерживаешь?

– Что именно? – притворно удивился Корд.

– Такую жизнь. Взвешивать каждое слово, каждый Жест, постоянно оглядываться, не подслушивает ли кто-то.

Всегда помнить, что левая рука должна быть свободна и могла схватиться за оружие, которое всегда при тебе.

– Ты вспоминаешь о сотне мелочей, которые помогают тебе усидеть на Деве?

– – Если бы я так делала, я не могла бы ездить. У меня рефлекс.

– Вот ты и ответила на свой вопрос.

Она почувствовала гнев, который крылся под внешним спокойствием Корда. Рейн не хотела совать нос в его дела – незачем омрачать оставшиеся дни размолвками, запоздало спохватилась она.

– Прости. Я не вправе судить твой выбор.

Корд искоса посмотрел на Рейн. Сейчас его задача заключается в том, чтобы защитить ее, а споры можно оставить до лучших времен.

Пока они шли к стойлу Дева, Рейн из осторожности избегала говорить о чем-то, связанном с работой Корда;

Она болтала о Деве, сравнивала овес и люцерну, достоинства и недостатки некоторых видов подков для прыжков через барьеры и для бега на скорость. Корд задавал вопросы, которые обнаружили его глубокие познания, и это удивило ее. Он внимательно слушал то, что она говорила.

В то же время его глаза подмечали любую мелочь. Он оглядывал всех людей у стен конюшен или шедших между рядами, тех, кто направлялся к лошадям, ухаживал за ними или просто стоял в кружевной тени деревьев. Он осматривал крыши и вглядывался в глубокие тени под ними. ;;

При этом Корд Эллиот непринужденно здоровался с людьми и продолжал беседовать с ней.

Дверь со стуком открылась, и Рейн от неожиданности вздрогнула. В мгновение ока Корд очутился между ней: и источником звука.

Схватившись за оружие, он понял, что звук совершенно безопасен: дверью стойла играл ветер и гонял ее туда-сюда. Он снова занял свое привычное место подле Рейн как ни в чем не бывало.

Она дрожала, ощущая смертельный холод чужого, другого мира, дохнувшего ей прямо в затылок.

Корд взял ее за руку.

– Не бойся, любимая, – нежно проговорил он. – В своем деле я профессионал.

Он стиснул ее пальцы. Она была рада, что он есть, что он рядом с ней. Внезапно Рейн осознала, зачем люди строили неприступные замки и обносили их высокими стенами, отгораживаясь от леденящей темноты мира.

Холод вечен.

А огонь слишком хрупок.

И было несправедливо отказывать Корду в настоящем тепле.

В глубокой предрассветной тишине раздался писк радиотелефона. Три часа утра. Корд вскочил с постели и в два прыжка оказался возле телефона. Сквозь шум помех до Рейн донеслись тихие, но отчетливые слова.

– В конюшне бомба. Валит дым. Лошадей выводят из денников.

Рейн метнулась к одежде прежде, чем последнее слово утонуло в проклятиях Корда. Он повернулся, схватил джинсы и увидел ее торопливые движения.

– Оставайся здесь, – бросил он. – Торн будет тебя охранять.

Она не обратила внимания на его слова и взяла первую попавшуюся рубашку.

– Ты никуда не пойдешь. , Рейн сурово посмотрела на него.

– Нет, – коротко сказала она, застегивая пуговицы на груди одной рукой. – При таком переполохе Дев не двинется с места. Если кто-то, кроме меня, попробует вывести его из стойла, он придет в бешенство.

Понимая, что Рейн говорит правду, Корд нехотя отпустил ее руку. Он потянулся к кобуре, вытащил оружие, проверил патроны и снова сунул пистолет в кобуру. Затем прицепил его к поясному ремню. Все это заняло несколько секунд.

Он искал в темноте ботинки, когда дикий крик жеребца разорвал тишину.

– Дев! – закричала Рейн и бросилась к двери.

Но Корд оказался быстрее. Он схватил ее и прижал к себе, одновременно всматриваясь в телеэкраны, на которых было видно, что происходит вокруг трейлера. Некоторые из камер работали в режиме инфракрасного излучения. Они показывали только тени и свет отдаленных уличных фонарей.

Крепко сжав руку Рейн, Корд направился к выходу и открыл дверь. Быстро оглядев обширное пространство, он увидел только Торна, направлявшегося к нему.

– Пошли, – коротко приказал Корд.

Он спрыгнул на землю и побежал. Рейн отставала от него на полшага.

Дев снова заржал, пронзительно, дико и гневно.

Рейн рванулась к конюшням сломя голову. Она должна добраться до Дева прежде, чем его охватит инстинктивное стремление вырваться из огня. Если он не будет стоять спокойно, он может получить увечье. Или убить кого-то.

Молча молясь, Рейн бежала, не чувствуя под собой ног, и окликала Дева.

Искусственное освещение конюшни потонуло в дыму.

Лошади ржали, испуганные запахом дыма. Они лягали стены денников, стремясь спастись от своего самого древнего врага – пожара.

Все вокруг – и люди, и лошади – каждый по-своему проклинали все на свете. Глаза животных горели яростью.

Лошади – самые чувствительные существа, и им, как никому другому, передаются эмоции человека. Особенно страх.

Дев бушевал в своем стойле, подстегивая всеобщую панику, несмотря на усилия людей успокоить животных.

Рейн должна действовать решительно, но без испуга, говорить спокойно и ласково с возбужденными животными, которых выводили из знакомых стойл в угрожающую темноту ночи.

Столб густого черного дыма вздымался к небу. Корд и Рейн завернули за угол, чтобы броситься к ряду, в котором стоял Дев, и снова услышали его устрашающий крик.

Невысокая фигурка капитана Джона кинулась сквозь дым, чтобы открыть дверь стойла Дева.

Жеребец с диким ржанием встал на дыбы, прижав уши к голове. Капитан Джон старался удержать повод, но веревка выскользнула у него из рук в перчатках, и Дев вырвался из дымного стойла, словно дьявол из ада.

Разъяренный, испуганный и совершенно неуправляемый, жеребец двинулся прямо на Рейн и Корда.

Рейн пришло в голову, что она должна вцепиться ему в гриву и взобраться ему на спину на бегу. Но она тотчас отвергла эту мысль. Дев вывернул бы ей руки, если бы она попробовала остановить его на полном скаку.

Ее единственной надеждой оставался повод, дико хлещущий Дева по бокам. Если бы ей удалось схватить его и повиснуть на нем, тогда она смогла бы остановить жеребца и предотвратить множество возможных неприятностей.

Придя к такому решению, она приготовилась бежать рядом с Девом и держаться за повод.