Он глубоко вздохнул, пытаясь снять напряжение.

– Хорошо, что вас там не было, – сказал он спокойно. – Вы бы рвали и метали. А она удрала бы от вас.

– Малышка Рейн? – Чандлер-Смит засмеялся. – Она просто лапочка. От нее грубого слова не услышишь.

– Вы по-другому запели бы, если бы встали у нее на дороге.

– Нет уж. Мне еще жить не надоело.

Корд улыбнулся.

– Если захотите узнать о ее состоянии, поручите кому-нибудь связаться со мной. Я не буду звонить вам, если не произойдет ничего из ряда вон выходящего.

– А доктор ожидает худшего? – резко спросил Чандлер-Смит.

– Нет, – устало ответил Корд. – Я не отпущу ее обратно в мотель. Я поселю ее в запасной комнате «дома на колесах», чтобы проведывать каждые полчаса.

– Найми медсестру, – посоветовал Чандлер-Смит.

– Нет времени. Есть только один человек, которому я безоговорочно доверяю. Это я.

– А Кентукки?

– Девяносто семь процентов.

– Упрямый сукин сын.

– Вы – образец для подражания во всем, кроме одного, – парировал Корд.

– На что ты намекаешь?

– Я ухожу.

– Я не раз предлагал тебе бумажную работу последние пять лет, – сказал Чандлер-Смит.

– Я вообще ухожу.

Чандлер-Смит опустил глаза на свои начищенные до блеска ботинки. Роберт Джонстоун – самый лучший агент, с которым он когда-либо работал. Он не хотел его терять.

И не мог настаивать на своем, потому что слишком его любил.

– Когда? – спросил Чандлер-Смит.

– После похорон Барракуды.

– Долго ждать.

Корд посмотрел на свою ладонь, на которой мерцала золотая монета. Госпожа Удача. Госпожа Смерть.

– Я так не думаю. Как только вы посмотрите выезд Рейн, я начну охоту. И не успокоюсь, пока не отправлю его на тот свет. Если это слишком круто для вас, увольте меня, но не меняйте коды.

– Договорились, – произнес Чандлер-Смит.

– Я могу ходить. – Рейн перевела дыхание. Голова у нее раскалывалась. – Я не против, если бы мне оторвали голову. Не хочешь ли ты…

– Благодарю. У меня уже было сотрясение, гораздо раньше. – Корд поставил ее на ноги и закрыл дверь автомобиля. – Сюда.

Едва она пошла, он обвил ее рукой за талию – на всякий случай, если ее колени подогнутся. Корд ожидал, что Рейн огрызнется, но она лишь вздохнула, прикрывая рукой глаза от солнца.

– Привет, Торн, – сказал Корд, когда они дошли до «дома на колесах». – Для меня что-нибудь есть?

– Нет, сэр. Все тихо.

– Рейн, это Тори. Торн, это мисс Чандлер-Смит.

Глаза Торна слегка сощурились. Рейн криво улыбнулась, зная, как выглядит женщина, свалившаяся с лошади лицом в грязь и несколько часов после этого проведшая на осмотре в больнице.

– Просто Рейн Смит, – сказала она. – Меня все так называют.

Торн кивнул.

– Рад познакомиться, мисс Смит.

– Рейн, – уточнила она.

Корд прятал улыбку. Ее простая манера держаться не укладывалась в голове у Кентукки. Три года он имеет дело с Кордом, но до сих пор называет его мистером.

Корд махнул на это рукой. Кентукки был умен, сдержан и великолепно владел оружием. Все эти ценные качества с лихвой компенсировали его небольшие странности.

– Слушай, если ты найдешь лежак для Рейн, вы оба устроитесь с комфортом под перечным деревом.

– Я должна увидеть Дева, – возразила Рейн.

– Ты увидишь его прямо здесь.

– А кто его сюда приведет?

– Я.

Она тотчас успокоилась.

– Если у тебя возникнут неприятности с ним, дай мне знать.

Корд повернулся к Торну.

– Пока я хожу за Девом, пошли кого-нибудь выписать Рейн из мотеля.

– Что? – Девушка стремительно повернулась к нему.

От резкого движения снова заболела голова.

– Хорошо, сэр, – сказал Торн, направляясь к «дому на колесах».

– Я думал, ты захочешь получить свои вещи, – сказал ей Корд. – Но если ты согласна спать в одной из моих футболок, прекрасно.

– О чем ты говоришь?

– Это моя работа.

Чувствуя головную боль и усталость, Рейн поплелась за Торном к перечному дереву и стала ждать, пока мужчина установит шезлонг, мечтая вытянуться в тени.

Когда появился Корд, девушка увидела, что в одной руке у него ящик с инструментом, а другой он держит Дева на веревке. Жеребец возбужден, но управляем.

Превозмогая головную боль, она оглядела Дева, уделяя особое внимание его сухожилиям. А в это время Дев тыкался губами ей в волосы, обнюхивал шею, фыркал, с надеждой припадая к карманам – нет ли там морковки.

– Назад, малыш, – пробормотала Рейн.

Наблюдая за ними. Корд и волновался из-за бледности Рейн, и удивлялся, глядя на старания огромного жеребца подразнить свою хозяйку.

Торн тоже исподволь наблюдал за этой парой. Он поудобнее устроился в тени перечного дерева, достаточно далеко от жеребца.

В третий раз Рейн ощупала ноги Дева. Если ,бы она прикоснулась к больному месту или опухоли, то сразу поняла бы. Но жеребец выглядел совершенно здоровым.

– Я займусь им, – пообещал Корд, когда она медленно выпрямилась. – Возвращайся и ложись в шезлонг.

– Потом. Ему нужен уход.

– Я позабочусь.

Немного поколебавшись, она подчинилась.

– Если Дев не согласится, прекрасно, я сама им займусь.

Приговаривая что-то спокойным, ласковым голосом, Корд направился к коню, чтобы обтереть ему шкуру от пота.

Дев оглянулся, почувствовав незнакомое прикосновение, фыркнул и вернулся к поискам чего-нибудь съедобного на пыльном дворе. Ничего не отыскав, жеребец шумно и тяжело вздохнул, поджал ногу и задремал.

– Этот неподражаемый голос, – пробормотала Рейн себе под нос, вслушиваясь в музыку гипнотических слов Корда. – Даже на меня действует.

– Простите, мэм? – вежливо спросил Тори.

– Извините. – Она вздохнула и снова улеглась в шезлонге, чтобы наслаждаться невиданным зрелищем –