стараясь заметить хоть что-то похожее на проход. С южной стороны, где и находились руины, долина сужалась. В действительности Жанна никогда толком не исследовала эту часть долины. Она знала только, что у крепостной стены, которой были обнесены руины, из земли бьет источник с чистой водой. Даже днем руины выглядели зловеще, не говоря уже о тревожном чувстве, зарождавшемся в душе при взгляде на них ночью. Именно поэтому девушка предпочитала находиться в небольшой пещере на противоположном конце долины, а не в полуразвалившемся жилище людей, давным-давно отошедших в мир иной.

Но сейчас Жанну интересовало не место для лагеря и не временное пристанище, а древний проход, который индейское племя должно было проложить к своему дому. Конечно, девушка не исключала возможности, что свою крепость индейцы построили в долине, попасть в которую можно было только через известную ей расселину, но она в этом сомневалась. Племя, которое так тщательно спрятало свое жилище, было предусмотрительным и осторожным, а предусмотрительные люди знают, что крепость отличается от ловушки именно наличием нескольких выходов, по крайней мере двух.

Много лет обитая в землях индейцев, Жанна не раз находила древние тропы, просто стоя на гребне горы и осматривая окрестности несфокусированным взглядом. Лишив себя таким образом остроты зрения, она могла увидеть странные линии и очертания, большая часть которых представляла собой всего лишь случайные трещины в земле, но иногда это действительно были заброшенные тропы, не используемые больше людьми.

Тщательно объезжая территорию, примыкающую к руинам, девушка искала любой проход — древний или проложенный недавно. На земле она не обнаружила ничего, кроме травы, кустов, камней да собственных следов. Она направила Зебру ближе к руинам. Угол падения солнечного света рождал причудливые тени, отбрасываемые полуразрушенным жилищем индейцев, словно темнота, прорвав каменную дамбу, старалась затопить всю долину.

По телу Жанны побежали мурашки. Она всегда избегала посещения руин в часы заката, когда садящееся солнце играло странные шутки со светом и тенью. Сейчас она упорно продвигалась вперед, убеждая себя, что призраки индейцев не так страшны, как индейцы во плоти, поджидающие их за каменными стенами.

Жанна прибегала к разным хитростям: до боли в глазах всматривалась в окружающий пейзаж или, наоборот, расфокусировала зрение, наклоняла голову набок или держала ее прямо, прищуривалась или широко распахивала глаза, но ничто не помогло ей заметить ни следа, свидетельствовавшего о наличии забытого тайного прохода. Жанна осмотрела помещение, в котором Безумный Джек хранил свое золото, и другие комнаты, но не нашла ничего, что не было бы отпечатками ее собственных ног или случайной горкой осыпавшихся камешков.

Каньон постепенно сужался, а под ногами девушки похрустывала каменная крошка. Поначалу Жанна думала, что она насыпалась сюда в результате падения камней со скал, но чем дальше она углублялась в руины, тем прочнее утверждалась во мнении, что крошка появилась здесь в результате осыпания тропы, ведущей из секретной долины во внешний мир.

С возрастающим волнением девушка ехала на лошади по остаткам того, что когда-то давно могло быть тщательно проложенным проходом, поднимающимся вверх в каменной стене, окружающей долину. Из-под копыт Зебры сорвался камешек и покатился вниз, к Люциферу, идущему следом. Кобыла нервно заржала, выказывая свое недовольство тем, что ей приходится следовать по непрерывно сужающемуся пути, ведущему, как ей казалось, в никуда.

— Тихо, девочка, тихо, — успокаивающе произнесла Жанна, поглаживая Зебру. — Здесь нет ничего и никого, кроме нас с тобой, Люцифера да камней. Тени только выглядят пугающими, а на самом деле вполне безобидны. Это всего лишь воздух.

И Зебра, подчиняясь голосу девушки, взбиралась все выше по крутой тропе. Надежды Жанны таяли с каждой секундой. То, что когда-то представляло собой широкий проход, сейчас являлось не чем иным, как обычным наслоением каменной крошки.

Вскарабкавшись на особенно крутой уступ, Зебра уперлась в сплошную скальную породу. Ничего даже отдаленно напоминающего тропу видно не было. Очевидно, Жанна приняла за древний проход просто крутой скат горы.

Долгое время она молча сидела на спине лошади, уставившись в пространство невидящим взглядом, тяжело переживая крушение своей надежды. Как бы Безумный Джек ни попадал в долину, путь его пролегал не здесь. Другие возможные варианты — случайные разломы и скользкие трещины, испещрившие каменную стену в самом узком месте долины, точно не вывели бы на поверхность плато.

Но иного выбора, кроме как попробовать поискать другой выход, у Жанны не было. Даже самый узкий из них был бы для них спасением, ведь они не могли проскользнуть мимо Каскабеля и его мятежников, расположившихся у расселины, подобно стае голодных котов у мышиной норки.

Места едва хватало для того, чтобы Зебра могла развернуться и спуститься вниз к руинам, откуда они начали поиски. Люцифер, видя, что кобыла поворачивает назад, с готовностью последовал ее примеру и быстро сбежал вниз, радуясь освобождению из узкого прохода в каменной стене. Зебра полностью разделяла его чувства.

Они спустились примерно на сотню футов, когда Жанна увидела узкую трещину, не замеченную ранее, так как она соединялась с основной расселиной под косым углом и была скрыта за каменной насыпью. Девушка немедленно повернула Зебру в ту сторону. Кобыла дергала головой, выражая таким образом нежелание забираться в узкую расселину.

— Давай же, девочка, — уговаривала Жанна. — Там только камни, да тени, да, может быть — я очень на это надеюсь, — путь, который выведет нас на свободу.

Зебра даже не пошевелилась.

Девушка наконец решила воспользоваться поводьями недоуздка, а не собственными руками, чтобы направлять кобылу. Тай недаром настаивал, чтобы она приучила лошадь к этому приспособлению! Кобыла неохотно отступила от Люцифера и вошла в расселину. Та, постепенно расширяясь, показалась Жанне даже просторнее той, через которую она всегда попадала в секретную долину и у которой сейчас караулили друг друга Тайрелл и мятежник.

Осматривая каменные стены ущелья, Жанна обнаружила, что во многих местах их как будто специально расширяли, да еще и прорубали ступеньки, которые, конечно, со временем были размыты дождями, но все же давали копытам мустангов более или менее надежную опору.

К удивлению девушки, Люцифер последовал за ними, словно не желая упускать из виду свою подругу в паутине каменных трещин. Проход, извиваясь змеей, поднимался выше в теле плато с западной стороны.

В некоторых местах, Жанна была уверена в этом, скалу прорубали специально, чтобы проделать проход, в других же каменные стены обработали силы природы — ветер, вода и солнце. Замечая зарубки на камнях, она гадала, были ли они нанесены человеком или появились после оползней.

Проход снова сузился, превратившись в одно из тоненьких ответвлений, в изобилии прорезывающих тело плато с западной стороны. Зебра без понуканий стала подниматься вверх, к солнцу, подальше от теней, живущих в древних руинах. Заслонив глаза от яркого света, Жанна всматривалась, ожидая увидеть проход, но заметила лишь боковую трещину в скале, слишком маленькую, чтобы в нее можно было протиснуться. Медленно повернув Зебру назад, она едва сумела подавить крик удивления, так как они взобрались почти на самую вершину стены, опоясывающей секретную долину.

— Отсюда должен быть выход, — вслух произнесла девушка, рассеянно поглаживая лошадь.

Некоторое время она разглядывала сомнительную боковую трещину, под углом прорезывающую скалу. Она с одинаковым успехом могла или не могла вывести на поверхность плато. Если эта расселина закончится тупиком, Жанна окажется в ловушке, ведь Зебре негде будет развернуться, чтобы спуститься обратно.

Девушка соскользнула со спины кобылы и дотронулась до ее морды, подавая команду животному оставаться на месте. Насторожив уши и нервно втягивая ноздрями воздух, Зебра наблюдала, как Жанна исчезла в трещине. Девушка оглянулась лишь однажды, желая убедиться, что лошадь никуда не убрела.

Не пройдя и пятнадцати футов, Жанна утвердилась в мысли, что следует верным курсом. На стенах она замечала зарубки, сделанные, вероятно, долотом или молотком. Однако расселина становилась все уже,